— Мертвым надо отдать должное, мой господин. Где вы скроете это? В могиле?
Она повторила это два раза с диким смехом.
— Тихо, бабушка! — Каору наклонился и помог ей подняться. — Время для ужина и постели.
Старуха, всхлипывая, прижалась к нему. — Дайте ему уйти. Сейчас дайте ему уйти. — Каору сказал ей что-то успокаивающе и отвел ее в дальний угол дома, где уложил ее на кровать и осторожно накрыл одеялом. Ясуко принесла ей миску с едой, а Каору вернулся в Хитомаро.
— Моя бабушка шаманка, — сказал он. — Во время сеансов она переносит большое психическое напряжение. В прошлом году она постоянно путалась, а сегодня был особенно плохой день для нее. Я надеюсь, что вы простите ее.
— Конечно, но о чем, черт возьми, она говорит? Что за кровь? Кто мертв?
— Она не знает, что говорит. Она стара, слаба и путается.
Хитомаро ничего не сказал. Он начал задаваться вопросом, почему этот изгой дровосек говорит, как образованный человек.
Ясуко принесла бамбуковый поднос с ароматными розовыми кусками рыбы, лежащими в зеленых листьях капусты. — Сейчас она успокоилась, — сказала она Каору. — Истерика началась, когда она услышала, как кто-то говорил о смерти старого лорда. Я положила еду рядом с ее кроватью, Каору. Пожалуйста, посиди с ней немного. Обращаясь к Хитомаро, она сказала:
— Я обещала вам лосось и вот он. Она опустилась на колени рядом с ним и палочками для еды выбрала аппетитный кусок. Предлагая его, она добавила:
— Сегодня вы не должны сильно налегать на еду! Мастер сказал, чтобы вы немного поели, и я хочу убедиться, что вы правильно ведете себя.
Ее лицо в отблесках огня очага выглядело настолько замечательно, что у любого мужчины могли возникнуть неприличные мысли. Хитомаро наслаждался тем, как его кормят, и не только потому, что рыба была вкусной, а он был голоден. Он сглотнул и поблагодарил ее, а потом спросил:
— Почему ваша бабушка так расстроена смертью старого Уэсуги?
— Отакуши — бабушка Каору. Ее приглашают в усадьбу Таката, как раньше ее мать. Они обе имели дар предсказывать будущее. Это опасная работа. Мать Отакуши один раз чуть не убили. Она предсказала, что один из сыновей лорда убьет своего брата.
Каору появился рядом с ней, со сверкающими гневом глазами:
— Ясуко. Прекрати.
Она испуганно посмотрела вверх. Взяв поднос трясущимися руками, она сказала Хитомаро:
— Сейчас вы должны отдохнуть. — и ушла.
Глава 7
Игра на флейте
Утром, на следующий день, в предрассветный час Акитада сидел, сгорбившись, над столом, читая документы из провинциального архива. Время от времени его взгляд падал на листок бумаги с какими-то каракулями, и он бормотал себе под нос. В дверях показался Хамайя:
— Вы хотели что-нибудь, Ваше Превосходительство?
— Нет, нет! Просто… Вы не могли бы взглянуть снаружи, нет ли там кого-нибудь из моих лейтенантов.
Хамайя исчез. Акитада вздрогнул, сделал глоток из своей чашки и сосредоточился. Чай был уже холодным, что не удивительно для такого холодного места. Если бы только он мог справиться с проблемой в своем животе, тогда у него было бы больше энергии, идей и решений. Боги знали, как он нуждался в них. Но ни Тора, ни Хитомаро не сочли нужным доложить ему прошлой ночью, как он им наказал. Он ждал в течение нескольких часов. Когда же, наконец, ушел в спальню, которую делил с женой, она уже крепко спала. Не желая беспокоить ее, он провел ночь в своем кабинете, почти не смыкая глаз, промерз до костей от ледяных сквозняков, гулявших по комнате.
Затем, уже утром, он нашел на столе таинственную бумажку с неразборчивой записью. В бумажку были завернуты какие-то комки цвета грязи и высушенной травы, напоминающие кроличий навоз.
Открылась дверь, Хамайя объявил:
— Лейтенант Тора…
— Простите, господин, — пробормотал Тора, пробираясь крадучись мимо чиновника и садясь на мат напротив Акитады. Он выглядел нехарактерно мрачным, а голос звучал виновато:
— Вы спали, когда я вернулся, поэтому я ждал в конюшне. Я думаю, я задремал. А этот дурак охранник не поднял меня, когда вы проснулись.
Акитада ничего не сказал, но неодобрительно посмотрел на солому, зацепившуюся за волосы и одежду его лейтенанта. Тора поерзал, обнаружил солому, и еще раз пробормотал извинения, добавив:
— Я надеюсь, что лекарство доктора Ойоши помогло, господин. Его глаза остановились на бумаге.