— Я послал надежного солдата проследить за ними, но не сомневаюсь, что Уэсуги со всеми своими силами находится близко.
Мгновенно три лейтенанта Акитады вскочили и вышли в дверь. Такесуке остался стоять. Акитада посмотрел на капитана. — Что-то еще?
— Э-э, — сказал Такесуке, — может вам пора надеть на ваши плечи? Они будут здесь в ближайшее время.
Акитада взглянул на груду кожи с металлическими пластинами и скривил лицо. — Спасибо за напоминание, но, нет. Я думаю, что в этом не будет необходимости, капитан. Держите меня в курсе.
На мгновение Такесуке уставился, а затем сжал губы, отдал честь и быстро вышел, оставив дверь приоткрытой.
Акитада вздрогнул и взглянул на свои руки. Трудно соответствовать ожиданиям людей и все же, это было необходимо для успешного выполнения возложенных на него обязанностей. Он не был солдатом и надеялся избежать кровопролития. В юности он прошел обычное обучение в боевых искусствах, научился стрельбе из лука и фехтованию на мечах, но сам никогда не участвовал в битвах. На самом деле, его умение стрелять из лука было весьма посредственным, хотя он достаточно хорошо обращался с мечом. Но Хитомаро, самый умелый фехтовальщик среди его вассалов, говорил, настоящее сражение очень отличается от тренировочных поединков, которые они проводили.
Акитада вздохнул. У солдата Такесуке была причина презирать чиновника из столицы, но он был, конечно, не был трусом, как Такесуке подумал про него.
Мягкий шелест предупредил его о появлении жены. На ней была длинная малиновая накидка, надетая поверх белой ночной одежды, но ее распущенные волосы подметали пол позади нее. В свете масляной лампы она выглядела как фея.
— У тебя болит? Мягко спросила она.
— Нет, — солгал он. — Мы обсуждали расписание предстоящего дня. И капитан Такесуке приходил с докладом.
Она не сводила с него глаз:
— Все хорошо?
— Да. Все хорошо. — Он потянулся к завернутому в материю ящичку. — У меня для тебя подарок.
Она быстро подошла и опустилась на колени рядом с ним, чтобы размотать сверток. Ее руки слегка дрожали. — Ах, — увидев лакированную коробку, у нее на глазах появились слезы. — Игра с карточками! А какая красивая!
Он наблюдал, как она в волнении взяла коробку и открыла ее, как потом своими тонкими изящными руками брала и разглядывала каждую карточку, тихонько выражая восхищение. Вдруг он почувствовал себя чрезвычайно счастливыми, как и любой счастливый человек, он боялся.
— Ну, — сказал он. — Составь мне компанию и поиграй со мной.
Снаружи стояла холодная предрассветная тишина. Здесь, в мягком свете лампы, Тамако, которая ждала от него ребенка, разложила карточки на его лакированном столе и улыбнулась ему, бормоча:
— Это самая изысканная вещь, которую я встречала.
Глава 17
Ловушка
— Вот! — сказала Тамако, придвигая к пару карточек к Акитаде. — Я снова выиграла. Идеальное совпадение!
Акитада взглянул на лютни дам изображенных на карточках, а затем на свою жену. Ее красивое лицо пылало, а глаза сияли от удовольствия. Он подумал, насколько она красива.
— Тебе действительно удалось. — Он вздохнул с притворным огорчением. — Эта игра оказалась невезучей для меня. Дважды я был совсем близко к победе, но каждый раз ты меня побеждала.
— О! — Встревожилась Тамако. — Надеюсь, что ты не будешь испытывать неприязнь к игре? Ты же знаешь, это просто случай. В следующий раз повезет тебе.
Прежде, чем он успел ответить, дверь открылась и вошел капитан Такесуке. Он выглядел усталым и мрачным. Вид Акитады играющего со своей женой в настольную игру, казалось, рассердить его.
— Враг отошел, — заявил он.
— О! Это хорошая новость, капитан, — воскликнул Акитада. Его жена с облегчением предложила:
— Выпейте чашку теплого вина, капитан, а то вы совсем промерзли?
Такесуке, казалось, собирался отказаться, но передумал:
— Спасибо, госпожа Сугавара. По приглашению Акитады, он сел, держась подчеркнуто прямо и встретился глазами с каменным выражением лица Акитады.
Акитада задержал дыхание, ожидая пока Тамако не обслужила их и не ушла в свою комнату. Тогда он сказал:
— Я думаю, что вы хотели вооруженного столкновения.
Глаза Такесуке вспыхнули:
— Любой мужественный человек должен сожалеть об упущенной возможности.
Акитада удалось не вздрогнуть, услышав эти слова, подразумевавшие оскорбление. Он изучал лицо своего собеседника и отметил, сжатые губы и дерзкие глаза. Да, Такесуке презирал его за труса и имел смелость сказать это в лицо. За такое открытое неповиновение, его следовало приговорить к смерти. Но Акитада не имел намерения потерять хорошего офицера, который только что спас его жизнь. Нужно ли ему объяснять это? Сказать ему, что он желает избежать потери даже одной невинной жизни в этой борьбе за власть? Он сразу же отбросил эту мысль. Был только одна вещь, которую такой человек, как Такесуке понимал и уважал, и это был высший авторитет.