— Есть выход… пошлем письмо вождю, что план выполнен, а потом наверстаем. Поднажмем и догоним, — предлагает Коробов. — Как вы. товарищи, находите мой план?
— Другого выхода нет, — подтверждает председатель профсоюза товарищ Егоров.
Взоры присутствующих обращаются на бесстрастное, злое лицо Арбузова.
— Интересно, каково мнение по этому вопросу начальника специального отдела, товарища Арбузова? — спрашивает Шеболдаев.
— Я остаюсь при своем особом мнении… — таинственно отвечает он. — Вместо посылки дутых телеграмм о выполнении плана, что стало уже системой, обратили бы внимание на стахановское движение… Это единственный выход вывести строительство из прорыва!
— Чека играет человеком, — едва слышно шепчет Шеболдаев.
14. Ева с кремлевским яблоком
— Здравствуйте, господа! Разрешите представить вам корреспондентку «Москов Дейли Ньюс» товарища Зеркалову, — произносит Коробов, представляя молодую, обаятельную женщину в изящной кожаной курточке с фотографическим аппаратом через плечо.
— О, мистер Мак Рэд, мистер Де-Форрест! Наша газета очень интересуется, как себя чувствуют иностранные специалисты на ударной социалистической стройке. Я прилетела на самолете за пять тысяч километров, специально, чтобы получить у вас интервью.
— О, прекрасно! Тем более нам очень приятно увидеть здесь такую очаровательную советскую даму, вдобавок превосходно говорящую по-английски, — снимая шляпу знакомится Мак Рэд.
— О, да, да, да! — бормочет Де-Форрест, пожимая руку Зеркаловой.
— Джентльмены! Я попрошу разрешения сфотографировать вас на фойе социалистической стройки.
— О! Будьте любезны! — соглашается Мак Рэд.
— Сделайте милость, — и полное добродушное лицо Де-Форреста расплывается в довольной улыбке.
Зеркалова нацелившись «Лейкой», несколько раз фотографирует инженеров на фоне высоких кауперов и доменных печей, контрастно выделяющихся на белых облаках.
— Благодарю вас! Это будут величественные кадры… — улыбаясь благодарит корреспондентка.
— Если, господа, не откажутся, я попросил бы их пожаловать на маленький файф-о-клок, — приглашает Коробов.
— Прекрасно! И мы там сможем побеседовать. Поэтому я поддерживаю приглашение товарища Коробова, — улыбаясь говорит корреспондентка.
— Хорошо, — соглашается Де-Форрест.
— Сделайте милость! — добавляет Мак Рэд.
Все четверо идут рядом. Зеркалова беседует с Мак Рэдом.
— Как вы себя чувствуете на «Металлургострое»? Не скучаете ли вы здесь?
— О, нет, нет! Мы заняты работой. Ее более чем достаточно.
— Прошу! — приглашает Коробов к себе.
Его приемная обставлена тяжелой и неуклюжей мягкой мебелью. На стене неизменный портрет Сталина. Грузный стеклянный шкаф полой книг. Мак Рэд рассматривает корешки переплетов произведений Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина.
— Раздевайтесь, господа! Чувствуйте себя, как дома…
— Хотя я и первый раз в этом доме, но разрешите мне, как женщине, играть роль хозяйки? — произносит Зеркалова, кокетливо щуря свои бархатистые глаза.
— О, пожалуйста!
— Товарищ Коробов, где у вас приборы?
Секретарь парткома подает рюмки и ставит на стол неизменную водку.
Зеркалова быстро и умело сервирует стол. Коробов приносит кипящий самовар.
— Если пароход изобретен Фультоном, локомотив Стефенсоном, то эта чайная машина без сомнения изобретена русским, — шутит Мак Рэд, кивнув в сторону самовара.
— Неужели вы считаете, что русские имеют так мало технических изобретений? Возьмите наших ученых: Менделеева, Яблочкова, Циолковского? Радио изобретено русским Поповым, но итальянец Маркони лишь усовершенствовал его и стал знаменитым, — произносит Зеркалова.
— Видите ли, на мой взгляд, вы очень плохо популяризируете своих ученых. Я очень мало читал о русских изобретателях. Очевидно советское правительство держит в тайне открытия своих ученых и это мероприятие тормозит технический прогресс.
— Это отчасти верно. Но вы не забывайте, что мы, находясь в капиталистическом окружении, естественно, не можем опубликовать всех изобретений, — разъясняет она.
— Прошу за стол… Будем угощаться и беседовать, — приглашает Коробов.
— О! Вы так гостеприимны! — Мак Рэд подвигает кресло гостье и садится рядом. Хозяин дома наполняет рюмки.