— Пожалуйста! Что случилось? — удивлен Мак Рэд необычайной таинственностью визита.
— Они сошли с ума… Главный повар приготовил для русского народа острое, кровавое блюдо…
— Я не совсем понимаю вас!
— Вождь, заподозрив в измене, объявил «врагами народа», четверть населения страны и требует потрясающих жертв. Безумная и неудержимая волна террора охватила всю страну. Число арестованных на нашем заводе достигло тысячи человек! Меня, старого идейного большевика, который перенес подполье, ссылку и отдал все силы революции, исключили из партии и объявили врагом!
— Не понимаю! Но почему же вы, русские коммунисты, не подымаете своего предостерегающего голоса?
— Вот именно это и послужило причиной потрясающего разгрома всей оппозиции. Когда-то я тоже подымал голос предостережения. И сегодня наказан за это… Мы сами совершили революцию и теперь от нее же и гибнем…
— Я не могу понять этого.
— К сожалению наша действительность настолько трагична, что становится непонятной. Дракон пожирает самого себя!
— Может быть, это неправда?
— Это, к сожалению, правда… «Любимый» вождь сильнее огня боится своих подданных…
— Я ничего не понимаю… Ничего решительно, — произносит Мак Рэд, наливая Шеболдаеву еще стакан водки.
— Выпьем, мистер Мак Рэд, в последний раз. Немного осталось пить водку… старому большевику… — говорит Шеболдаев. Его зубы выбивают нервную дробь о край стакана.
За окном в густом утреннем тумане медленно плывут гулкие удары часов.
По коридору управления «Металлургостроя», идут Мак Рэд и Де-Форрест. Их взор задерживается на массивной, обитой кожей, двери кабинета Шеболдаева.
— Что случилось? — удивлен Де-Форрест. Кивнув на новую надпись «Врид[12]. Нач. строительства тов. Коробов он вопросительно смотрит на Мак Рэда. Войдя в кабинет удивленные инженеры видят сидящего за столом Коробова.
— Сегодня ночью арестован Шеболдаев! Он оказался враг народа, — сообщает новость Коробов.
— Вы так думаете? Я уверен, что Шеболдаев очень честный и порядочный коммунист, — отвечает Мак Рэд.
Коробов, смерив иностранца холодным взглядом, начальническим тоном произносит:
— По всем техническим вопросам я буду принимать лично ежедневно от трех до четырех пополудни…
— Он не совсем корректен, — входя в свой кабинет недовольно произносит Мак Рэд.
— Эти Коробовы, Арбузовы, Егоровы, Петровы являются типичными представителями советской аристократии, рабски подражающей во всем своему вождю. Они хамоваты, грубы и бездарны…
— Да, мне кажется здесь на «Металлургострое» не совсем удачно подобраны кандидаты носителей коммунистического прогресса.
— Вот именно прогресса, — криво улыбается Де-Форрест, — как надоел этот средневековый прогресс! Мне очень хочется домой. Ночами меня мучают кошмарные сны и неприятные предчувствия.
— Какой ты суеверный Джордж… Все это тебе кажется…
— Не кажется ли тебе, Дуг. что ты страдаешь дальтонизмом и черное тебе кажется белым? — иронизирует Де-Форрест.
27. Противники идеи Маркса
Таинственный полумрак. Убогая кладбищенская часовня. Темные лики святых скупо освещены нарой темных свечей.
— Господи! Спаси и помилуй мою многострадальную родину! — страстно произносит коленопреклоненная Ирина. Рядом с ней молится Илья Шахматов и несколько пожилых рабочих.
После вечерни люди тихо и незаметно расходятся. Они озираются по сторонам, соблюдая меры предосторожности.
— Это мне напоминает гонения язычников на заре христианства, — шепчет Ирина.
Шумит осенний ветер в вершинах старых елей, на заброшенном кладбище. По заросшей травою дорожке медленно движутся три фигуры. Их силуэты скрадываются в вечерней сизой дымке.
— Мне очень грустно сегодня. Это место напоминает о бренности человеческой жизни. Ведь около тысячи наших знакомых схвачены в эти дня, — с дробью в голосе произносит Ирина.
— По слухам, многие уже расстреляны. От края до края страны прокатилась волна протеста против террора, выразившаяся в взрыве промышленных предприятий, — возбужденно произносят молодой человек с волевым энергичным лицом, — в ответ на террор НКВД мы должны ответить протестом. Я предлагаю взорвать одну из доменных печей.
— Что это даст? — спрашивает Шахматов.
— Этим мы солидаризируемся с остальным движением сопротивления, именуемом большевиками вредительством. Для этой цели я могу пожертвовать собственной жизнью! Я хочу отомстить за погибших родных. Они были раскулачены и вывезены в Сибирь. Мой отец находится здесь вблизи в лагере.