До ее слуха долетел знакомый звук открываемой двери, за которым последовали не менее знакомые звуки шагов Бена по коридору. Ара взглянула на часы. Значит, занятия уже закончились? Как долго, оказывается, она работает… Самое время сделать перерыв. Женщина вышла из кабинета и направилась в кухню, потому что именно туда в последнее время устремлялся Бен, едва успев переступить порог дома.
Мальчик стоял, внимательно изучая содержимое холодильника.
— Привет, мама, — произнес он рассеянно. — А поесть у нас нечего?
— Привет, — сказала она. — Ты же сам видишь, что нечего, так что холодильник лучше закрыть.
Бен подчинился и, театрально вздохнув, принялся обследовать полки буфета. Ара, глядя, как он шарит по полкам, вдруг ощутила прилив внезапной нежности при виде мальчишеских, совсем детских движений сына, который слишком быстро становится взрослым мужчиной. Когда он повернулся к ней, держа в руках коробку крекеров, женщина прижала его к груди.
— Ну, мама! — запротестовал Бен.
— Можешь считать это платой за жилье, — решительно заявила Ара. — Как дела в школе?
— Прекрасно. — Мальчик сунул в рот несколько крекеров. — У тебя усталый вид. Случилось что-нибудь?
Женщина не рассказывала сыну, что консультирует дело об убийстве, хотя знала наверняка, что о самих убийствах он слышал. На Беллерофоне мало кто не был о них наслышан, и это несмотря на серьезные намерения службы охраны сохранить все в тайне. Аре не хотелось говорить Бену о подобных вещах, к чему напрасно тревожить мальчика?
— Я слишком много работала, — сказала она. — Надо передохнуть.
— Какие у нас планы на сегодняшний вечер? — спросил Бен. — Ты, надеюсь, не забыла о празднике?
— Такие же, как обычно, — отозвалась его мать. — Пообедаем дома, потом спустимся на игровое поле, полюбуемся на фейерверк.
Бен состроил гримасу.
— Ты, значит, опять их пригласила?
— Внимание! Внимание! — послышался голос домашнего компьютера. — Поступил вызов для матушки Арасейль Раймар.
— Переведи его ко мне в кабинет, — ответила Ара как обычно и оставила Бена в одиночестве поедать свои крекеры.
На экране в ее кабинете высветилось лицо сестры Брен.
— Мне очень жаль, что вынуждена беспокоить вас накануне праздника, — начала Брен, — но мне необходимо поговорить с вами о Кенди. Он сбежал сегодня с занятия за полчаса до конца урока, а спустя некоторое время другие учителя видели, как он слезает с секвойи. Еще я заметила, что на занятиях он то и дело думает о чем-то постороннем, витает в облаках. Боюсь, с ним будет еще много хлопот. Надо полагать, у мальчика синдром бывшего раба.
Ара кивнула, выражая этим свое молчаливое согласие.
— Да, он проявляет некоторые характерные признаки. Не далее как сегодня утром он влез зачем-то на крышу общежития и свалился оттуда, хорошо хоть что не расшибся насмерть. Я строго выговариваю ему, но ведь мальчику столько пришлось пережить, можно было ожидать и чего-нибудь похуже.
— На занятиях он не отвлекает остальных, — заметила сестра Брен, — но если будет продолжать в том же духе, экзамена по истории ему не сдать.
— У нас сегодня занятия по медитации, и я, конечно же, побеседую с ним, — пообещала матушка. — Думаю, ему необходима профессиональная помощь, но ты же знаешь, как трудно бывает убедить в этом самого человека, особенно в таком возрасте.
— Еще как знаю. На этот раз я не стану сообщать о его провинности, но если такое повторится, ему не избежать очередных «нарядов».
Ара отключила связь и поморщилась. Что ж, этого следовало ожидать. Бывшие рабы, особенно те, кто помоложе, как правило, демонстрировали один из двух поведенческих стереотипов — одни были чересчур тихими, другие, наоборот, слишком активными. Первые и вели себя тихо, буквально ходили на цыпочках, как будто боялись, что, если только их заметят, то снова продадут в рабство. Так, по мнению Ары, вела себя Уилла. Активные же впадали в другую крайность, вымещая свою долго подавляемую ярость и скрытые страхи на преподавателях или товарищах по учебе. Таким было поведение Джерена Дрю, да и Кенди проявляет похожие признаки. И лишь совсем немногим удавалось перенести опыт жизни в рабстве без существенного ущерба для психики. Матушке казалось, что одним из таких редких экземпляров можно считать Кайта, но окончательные выводы делать пока рано. Возможно, его странная манера речи не что иное, как симптом более глубокого расстройства.
В любом случае Ара должна обратить особое внимание на Кенди, особенно теперь, когда она решила стать его наставницей и тем самым сделаться для него во многих смыслах приемной матерью. У Джерена, Кайта и Уиллы тоже есть свои личные наставники. Хотя никто не запрещал преподавателю брать в индивидуальные ученики двух и даже более студентов, подобная практика в монастыре не поощрялась, в особенности когда дело касалось бывших рабов. Такому человеку было важно сознавать, что все внимание наставника сосредоточено на нем одном — это помогало им восстанавливать заниженную самооценку.
Из-за закрытой двери в комнату Бена раздалось уже знакомое лязганье. Постучав, Ара приоткрыла дверь и просунула голову внутрь. Бен сидел, опершись на спинку стула, и толкал тяжести ногами.
— К обеду, как ты уже догадался, придут твои дядя с тетей, — сказала она, продолжая их прерванный разговор, — так что за стол сядем попозже.
— А уроды эти тоже придут? — осведомился мальчик. Его лицо покраснело от усилий.
— Не понимаю, почему ты никак не можешь поладить со своими кузенами? — сокрушенно вздохнула женщина. — У тебя нет братьев и сестер, поэтому было бы неплохо, если…
— Еще как плохо. — Лязг, лязг.
— Думай, что… — Впрочем, некоторые споры не стоят того, чтобы их затевать. — Я надеюсь, что ты оденешься поприличнее и постараешься не грубить. Хорошо?
Сын пожал плечами, и матушка Ара предпочла думать, что этот жест означает согласие.
— У меня еще один урок, — продолжала она. — А когда вернусь, займусь обедом.
Бен оставил в покое свои железки и вытер пот краем рубашки, обнажив на секунду плоский бледный живот.
— Так, значит, ты на этот раз не станешь заказывать угощение у Морин, а потом утверждать, что сама все приготовила? Или, может, Морин куда-то уехала?
— А вот за такие слова, умник, тебе придется почистить креветки.
Кенди Уивер, удрученно хмыкнув, поднялся с кушетки.
— Все равно никак не получается.
— Кенди, и медитация, и дыхательные упражнения имеют очень большое значение, — терпеливо объясняла ему матушка Ара. Их голоса звучали приглушенно благодаря прекрасной звукоизоляции в крошечной комнатке без окон, предназначенной для занятий по медитации. — Следует подготовить и тело, и разум. А иначе ты так и не сможешь войти в Мечту.
— Я не говорю, что медитация мне не дается — просто мне не нравится лежать. Чувствую себя совершенно не в своей тарелке. Не могу сосредоточиться.
— Ну, некоторые Немые занимаются медитацией сидя или даже…
— Смотрите, вот что я сегодня сделал.
Кенди сунул руку под кровать и вытащил выструганное им короткое копье. Он пропустил все утренние занятия, потому что копье необходимо было хорошенько ошкурить, и вот оно лежит в его руке, твердое и гладкое. После того как мальчик принял участие в починке водосточного желоба, ему удалось выпросить у коменданта общежития немного красной краски и кусочек резины — ее он насадил на острие копья.
— Что это такое? — осведомилась матушка Ара.
— Копье для медитации. Реальные люди применяли такие копья, чтобы… входить в Царство Мечты. И мне кажется, что Царство Мечты и ваша Мечта — это одно и то же.