Вздохнув, брат Умберто продолжил прерванные тренировки. Брат Винциус – добрый и даже веселый человек, но когда дело касалось духовной силы… За нерадение в этом суровый монах мог назначить очень суровую епитимью. И поэтому Умберто поспешно вернулся к своей практике, занявшись Очищением. Надо сказать, что за это время послушник достиг весьма впечатляющих результатов. Но не только упражнениям с дубинками или короткими мечами, одолженными у охранников, посвящали они с Винциусом свободное время на привалах. Разглядев в молодом послушнике скрытую духовную мощь, старший товарищ обучал его искусству молитв и заклинаний. Не далее как три дня назад под надзором брата Винциуса он исцелил рану на ноге одной из лошадей. Кроме того, он овладел, хотя и в небольшой степени пока, Аурой Огня. С удивлением смотрел брат Умберто на свою ладонь, в которой лежал раскаленный уголек из костра, не обжигая ее. Выучил он и молитву, называемую Святая Мощь. Она, пусть и на время, могла снять накопившуюся усталость. И лишь над жаждой своей не властен был пока молодой монах.
Солнце уже давно перешло полуденную черту, когда крики и шум отвлекли брата Умберто от его занятий Очищением. Остановившись, он поднял глаза и стал оглядываться в поисках своего наставника. Брат Винциус, на удивление для его возраста и комплекции бодрый и свежий, что-то оживленно обсуждал с караванщиком и начальником охраны.
– …нам лучше свернуть. Мне не нравятся груды камней, что лежат вон за тем барханом, – настаивал брат Винциус.
– Святой отец! – мягко, но все же несколько раздраженно отвечал караванщик, невысокий крепыш со слегка раскосыми глазами. – При всем моем уважении к вашей особе караван все же веду я. Мы всего в трех часах от Оазиса, и, поверьте мне, все опасности пути остались уже позади. Милостью Небес мы…
– Смотрите! – воскликнул вдруг начальник стражи, тощий и высокий как жердь пожилой воин. – Камни! Они движутся, движутся прямо к нам!
Брат Умберто поспешно подошел к краю очередного бархана и увидел всего лишь в паре сотен шагов впереди три бесформенные кучи камней локтей шесть-восемь в высоту. Они казались обычными кучами булыжников, но и в самом деле, словно единое целое, смещались в сторону каравана.
– Големы… Этого я и опасался! – встревоженно сказал брат Винциус. И, обернувшись к изумленно застывшему воину, приказал: – Собирайте своих людей. Надо…
Закончить монах не успел. Слева, из-за песчаного холма раздался громкий свист. Тотчас ему ответили справа, и с обеих сторон на караван обрушились по крайней мере полтора десятка всадников.
Дальнейшее брат Умберто помнил смутно. Тревожное ржание лошадей и испуганные крики купцов, пытающихся укрыться за тюками. Призывы к оружию начальника стражи. Растерянные охранники, торопливо хватающиеся за копья и сабли.
Но уже свистнули, прочертив голубое небо черными всполохами, полтора десятка стрел. Коротко вскрикнули двое купцов, заскрипел зубами ближайший охранник, схватившись руками за древко стрелы, вонзившийся ему в бедро. А конники с гиканьем и воплями выхватили свои изогнутые клинки и стремительно окружали караван.
Даже не успев как следует испугаться, брат Умберто бросился со всех ног к своему наставнику. Брат Винциус же, стараясь перекричать окружающий гомон, пытался предупредить начальника стражи. Тот вместе с тремя воинами отчаянно ринулся навстречу самой страшной угрозе – трем мерно надвигающимся каменным глыбам. Однако это были уже не просто бесформенные груды камней – серые огромные фигуры грузно приближались к каравану.
– Стойте! Мечи против них бессильны, найдите магов! – закричал монах, но было уже поздно. Охранники бросились на големов, с силой обрушив на них утяжеленные на концах клинки. Однако сталь с печальным звоном отскочила от каменных торсов могучих фигур. С неожиданной быстротой замелькали в воздухе серые кулаки размером с голову человека, и воины один за другим стали со стоном валиться на землю. Один лишь начальник стражи, умело уворачиваясь и прикрываясь щитом, начал медленно пятиться от теснящих его каменных исполинов.
– Найди магов, брат Умберто, они управляют големами. Скорее! – крикнул брат Винциус и, закрыв глаза, простер руки в сторону приближающихся монстров.
«Где?» – в ужасе хотел было спросить послушник, но тут он увидел две стоящие на самой кромке соседней дюны фигуры, закутанные с ног до головы в песчаного цвета балахоны. И вновь удивляясь собственной смелости, брат Умберто, выхватив из заплечного мешка дубинку, бросился к ним.
Позади него кипела схватка – всадники кружились вокруг каравана. Оставшиеся в живых охранники, вооружившись длинными копьями, заняли круговую оборону. Несколько нападавших, которые осмелились приблизиться на длину древка, уже горячо в том раскаивались, корчась на песке. Слева, воздев руки к небу, читал какую-то неизвестную Умберто молитву брат Винциус. Над ним возвышались три могучие серые фигуры големов. Но каменные чудовища застыли, словно не решаясь нанести последний страшный удар. Все это брат Умберто видел краем глаза, так же как и еще троих всадников в черных одеждах. Они наблюдали за нападением с безопасного расстояния. А сам юноша изо всех сил карабкался по осыпающемуся песчаному склону – туда, где всего в десятке шагов также безмолвно застыли два закутанных в глухие серые одеяния мага.
– Держитесь, святой отец! – крикнул кто-то прямо позади Умберто. Послушник оглянулся и увидел поспешно взбирающегося по его следам капитана стражи. Окровавленная левая рука воина бессильно повисла, но в правой он сжимал искривленный клинок.
Вдруг раздался ужасный грохот, и юноша увидел, как рушатся, рассыпаются на мелкие камни големы, побежденные силой святых слов брата Винциуса. Но Умберто надо было спешить, пока повелители каменных монстров не сотворили новых чудовищ.
Первым до верхушки дюны добрался все же начальник охраны. Взмахнув клинком, он, казалось, готов был разрубить стоящего слева мага. Но тот, внезапно выйдя из оцепенения, ловко уклонился в сторону. И выхватив из-под складок балахона длинный кинжал, сам попытался поразить своего соперника в бок.
Однако брату Умберто было не до них. Наконец с трудом взобравшись на вершину, он оказался лицом к лицу со вторым магом. Секунда нерешительности обернулась против молодого монаха. Зло блеснули из-под капюшона глаза, и рука мага тоже метнулась за пояс. Понимая, что следующий миг может стать для него последним, Умберто, коротко размахнувшись, попытался ударить своего противника по колену. Маг успел уклониться, но все же недостаточно проворно, и оба противника, потеряв равновесие, покатились вниз.
Сзади раздался вскрик, и, поспешно поднимаясь, брат Умберто увидел, как оседает, хватаясь за распоротый живот, первый маг. К послушнику бросился капитан охранников:
– Я уже бегу, отче, я… – успел крикнуть он, как вдруг захрипел, изо рта у него хлынула кровь, и он как подкошенный рухнул на песок. Из спины начальника стражи торчал вошедший в тело на половину длины клинок. А позади стоял, странно покачиваясь, еще один стражник – Леонес. Тело его было изувечено, половина лица превратилась в кровавое месиво, а из-под разорванных доспехов торчали осколки ребер. Но он тем не менее медленно двинулся к молодому послушнику, вытянув вперед руки.
Отвратительный смех послышался у самых ног брата Умберто. Капюшон спал с лица поднимающегося мага, открыв сухое, покрытое морщинами и множеством странных татуировок лицо. Ярость и торжество были в его черных глазах, а рука сжимала уже изготовленный для метания нож. Не раздумывая ни секунды, следуя заученному на тренировках, брат Умберто, извернувшись, обрушил свою дубинку на голову врага. Послышался громкий треск, и маг замертво упал обратно на песок. Вместе с ним рухнул и Леонес, словно иссякли силы, питавшие его уже умершее тело.