Некуда бежать.
Стук в голове утих, но шум в ушах остался, словно помехи на радио. Ава сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, перевела взгляд в сторону горизонта – туда, где заканчивались здания и начинался берег, – и громко спросила:
– Кто ты?
– Ты знаешь, кто я, сестра.
Слова повисли в воздухе, тихие и зловещие.
К такому ответу Ава была не готова. На самом деле, это было последнее, что она ожидала услышать.
Лишь один человек в мире называл ее так.
Но это невозможно...
Ава молчала.
В голове завертелись воспоминания, медленно, беспорядочно, словно пепел, падающий с крыши охваченного огнем украинского склада.
Взрыв.
Женщина в черном бросает меня на пол.
Рыжие волосы.
Рыжее пламя.
Кровь.
Лицо демона в огне.
– Это ты, – сказала Ава по-русски.
Наконец, она медленно повернулась лицом к женщине, которая привела ее на крышу.
К женщине, которую звали вовсе не Жасмин Ю.
– Похоже на то, – отозвалась та.
Внешне она казалась незнакомой, но Ава научилась не доверять своим глазам, когда дело касалось ЩИТа.
Женщина опустила «авиаторы», сдвинула на затылок кепку и нажала на бейдж Фехтовальной ассоциации США, который висел у нее на шее.
Крохотная зеленая светящаяся точка рядом с именем Жасмин Ю стала красной. Лицо Жасмин Ю – вернее, то, что Ава считала ее лицом, – исказилось помехами и погасло.
Ты.
Это был вовсе не бейдж, а некий прибор для создания голограммы. Разработка ЩИТа. Слухи о том, что ЩИТ обладает такими технологиями, ходили еще в те времена, когда Ава жила в «7Б».
Разумеется, это ты. Я должна была догадаться.
Лицо, обращенное к ней – реальное лицо женщины, – Ава узнала сразу.
Под проекцией маски скрывался восхитительно холодный взгляд Наташи Романофф, агента ЩИТа, той самой знаменитой Черной Вдовы.
Наташа Романофф.
Мститель. Агент. Убийца.
Несмотря на то, что Ава не видела ее с тех пор, как была ребенком, это лицо она хорошо запомнила. Огонь, смерть и разрушения впечатали его в память девочки. В памяти Авы это лицо умело одним взглядом рушить стены – ведь стены тогда действительно рушились.
Внушающее ужас, но прекрасное лицо.
Такие черты нельзя выбросить из головы, невозможно забыть, особенно маленькой девочке. Ничто в мире не могло их затмить.
Лицо Наташи Романофф сочетало противоположности: мягкие изгибы и жесткие линии, резкие, и в то же время мягкие черты. Темные холодные глаза, полные губы. Это казалось ироничным, но лицо Наташи по форме напоминало сердце: скулы были настолько ярко выраженными, что едва не отбрасывали тень. Не просто сердце, – подумала Ава. – Жестокое сердце.
Наташа стояла молча.
– Что, обзавелась новым гаджетом? – спросила, наконец, Ава. И отвернулась.
– Вроде того, – ответила Наташа. Она пожала плечами. – Ты же знаешь, как говорят. Если можешь что-то себе представить, значит, у ЩИТа есть для этого специальное приложение или гаджет, да?
Ни одна из девушек не засмеялась.
Ава не хотела доставлять своей похитительнице – а ведь она похитила меня, разве нет? – удовольствие и демонстрировать, как сильно она шокирована. Поэтому сказала твердым голосом:
– Ты так и не пришла.
– Верно, – спокойно сказала Наташа. Она снова надела очки и поправила кепку, хотя поблизости не было никого, кто мог бы ее увидеть. Она оставила свое настоящее лицо, но Ава, даже не будучи шпионкой, понимала, что эта женщина предпочитает всегда оставаться в тени.
Ава опустилась на теплый асфальт крыши, прислонившись спиной к парапету. Прошла целая минута, прежде чем она снова заговорила.
– Ты сказала, что придешь, но так и не пришла. Ты сдала меня в ЩИТ, оставила гнить среди американцев.
– В некоторых кругах это называют воспитанием.
– Я писала тебе. Я ходила в украинское посольство, пыталась воспользоваться твоей дурацкой бумажкой с часами. От меня все отворачивались. Надо мной смеялись.
– Знаю. Как ты думаешь, кто попросил их об этом? – На лице Наташи не мелькнуло и тени сожаления.
– Но я никого не знала. Я была одна. Всем было плевать. Это все равно что бросить меня умирать.
– Но ты не умерла, верно?
– Я? Нет, я не умерла. Но не благодаря тебе. Я научилась полагаться только на себя.
– Вот именно, – Наташа пожала плечами. – Можешь не благодарить.
Ава не ответила.
Наташа села рядом с ней.
– Типичные проблемы русской девочки. – Она прислонилась спиной к стене. – Знаю, ты злишься. Можешь злиться, сколько захочешь. Неважно, что ты чувствуешь, но мы должны убираться отсюда. Я ясно выражаюсь?