МАМОЧКА, было написано под столешницей.
КАРОЛИНА, было написано в самом низу.
Ава вытерла слезы рукавом и часто заморгала.
– Теперь ничего этого нет, да? Их больше нет?
– Похоже на то, – сказал Алекс. Он протянул к ней руки и прижал Аву к себе, обхватив полностью, так, что их тела превратились в единое живое целое. – Их больше нет, но я здесь.
– Я знаю, – сказала она и перестала сдерживать слезы. – Это был мой дом, Алексей.
– Был, Ава Анаталия, – ответил Алекс, касаясь своей теплой рукой ее лица и вытирая слезы, которые катились из Авиных глаз. – Ты вернулась домой.
– Я сломлена, – сказала она. Лицо ее было мокрым. – Это так, я знаю.
– Нет, – возразил он. – Ты сильная. Смотри. Их больше нет, но ведь ты все еще здесь. – Она кивнула.
Алекс надеялся, что она ему поверила.
– Ну что, насмотрелась? – спросил он. Ава снова кивнула.
Он вылез из-под стола сам, затем помог выйти и ей. Он крепко держал Аву, пока та не выпрямилась; ее ноги едва касались пола.
– Думаю, теперь я хочу поцеловать тебя, Алексей Маноровский, – шепнула она, прильнув к его щеке, словно не могла даже представить, чтобы сейчас отстраниться от его лица.
– Думаю, я тоже, – прошептал он в ответ и приблизился губами к ее губам, так нежно, словно она была сделана из снега, который снаружи медленно и бесшумно опускался с неба.
Ава подняла заплаканное лицо. Через секунду их губы соприкоснулись, и это был лишь первый поцелуй из множества, Алекс знал это.
Он знал, потому что этот поцелуй он прочувствовал всем своим телом, до самых пальцев ног; потому что прикосновения ее пальцев, скользящих по его подбородку, казались обжигающими.
Он знал, потому что этот единственный поцелуй вызывал в нем желание одновременно смеяться и рыдать.
Это было столь опьяняющее чувство, что он страстно хотел еще, но при этом столь пугающее, что он боялся еще хоть раз ощутить что-то подобное.
Единственное, что он мог сделать, – это не говорить ей ничего прямо сейчас. Он мысленно убеждал себя, что для этого будет более подходящее время. Когда за ними не будет охотиться чокнутый иностранец, когда в их собственной стране им не будут угрожать оперативники.
Когда им не придется прятаться в засекреченном подвале под сгоревшим складом на заснеженной чужой земле. Любовь умеет ждать, в отличие от многих других 'вещей.
Ведь правда, умеет?
* * *
Когда они с Авой покинули кабинет доктора Орловой, Алекс обратил внимание на ряд одинаковых серых металлических шкафчиков для хранения документов, расположенных вдоль дальней стены комнаты.
– Что думаешь? – Он посмотрел на Аву, и та направила луч света на шкафчики. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоить нервы.
– Моя мама вела подробные отчеты, – сказала она.
– У нас еще есть время?
Ава взглянула на часы.
– Четыре минуты.
Алекс пригляделся внимательнее. Ава была права; его взгляд привлекли аккуратно выведенные надписи, сделанные ее матерью. Аккуратные ряды рукописных слов, каждая буква заглавная, словно то, что находилось внутри этих ящичков, представляло чрезвычайную важность – по крайне мере, для того человека, который их подписывал. Алекс машинально двинулся по направлению к шкафчикам.
О.П.У.С.
Увидев эту надпись, Алекс замешкался. «Я сломлена». Эти слова, сказанные Авой, все еще звенели у него в ушах. Он не хотел, чтобы это стало правдой. Не сейчас. Она и так уже натерпелась, разве нет?
Ава заговорила, стоя у него за спиной.
– Нет, ты должен. Мы должны. Ведь за этим мы и пришли. – Она взялась за ручку соседней дверцы. – Обо мне не беспокойся. Что бы там ни оказалось, со мной все будет хорошо.
Не дожидаясь ответа, Ава изо всех сил потянула ручку на себя. Дверца шкафчика не двинулась с места.
– Заперто, – сказала Ава, доставая выкидной нож.
– Собираешься применить особые методы Красной Вдовы? – Алекс поднял бровь.
Ава закатила глаза и протянула ему фонарик.
– Я так и знала, что пожалею о том, что проговорилась. Дай мне две минуты.
Но хватило и одной. Ава распахнула дверцу и обвела взглядом коллекцию папок, висящих на держателях.
– Вот оно. Кажется, мы сорвали джекпот.
– Похоже на то, – сказал Алекс, качая головой. – Матерь божья.
В каждой из ведомственных папок с зелеными листами было полно графиков и диаграмм, каждая папка была подписана русским именем и пронумерована. Алекс открыл первую.