Теперь Наташа вела ребят к многолюдному рынку.
– Мы же думали, Иван работает в районе Султанахмет, да? – спросил Алекс. Он указал на табличку. – Вот мы и на месте.
– Видимо, это какое-то турецкое слово, обозначающее часть города, где больше всего туристов, мечетей и народа, – сказала Ава, изучая толпу.
– Это старый город. Иван, как обычно, прячется на самом виду, – сказала Наташа. – Вообще-то это даже умно. Каждый фут этого места священен. Ни одна страна в мире не рискнет тронуть эти здания, даже если там будет скрываться Иван Сомодоров со всей своей армией. Это вызовет международный хаос. – Она была под впечатлением.
– Отлично. Значит, он гений. Пятьдесят очков Гриффин... Сомодору, – мрачно сострил Алекс.
Наташа попыталась не думать об этом. О том, что вот-вот произойдет. О том, что она будет вынуждена сделать.
В сущности, она всегда знала, что именно ей придется спустить курок. Ведь это всегда предназначалось ей, разве нет?
Сосредоточься, Романофф. Только миссия.
Думай только о миссии.
Наташа не стала рассказывать ребятам, насколько нереально сложным было то, что они собирались сделать. Она также не сказала им, как плохо обстояли дела, если верить тому, что поведал ей Старк. «Запутанные» были рассеяны среди работников Пентагона, не говоря уже о Лэнгли14. В Нью-Йорке их и не заметишь среди обычных студентов, соседей, людей, гуляющих с собаками и работающих в саду, детей дипломатов, работающих в ООН. Первыми сработают «бомбы» в Северной Америке.
Дети в России тоже подверглись запутанности. По Наташиным подсчетам, ФСБ насчитывала более двухсот пятидесяти тысяч сотрудников. Кто заметит, если поведение одного-единственного агента из одной поставленной под угрозу семьи начнет меняться?
Студенты в Исламабаде подверглись риску. Межведомственная разведка Пакистана могла представлять угрозу, а ЩИТ узнал бы об этом не раньше, чем через несколько месяцев.
А люди из списка, которые обнаружились в МИ-6? В самом центре Лондона? Это могло обернуться катастрофой.
Или сын заместителя министра Отдела исследований и анализа15 в Индии? Он был достаточно близко к «верхам», чтобы оказаться стратегически полезным для Ивана.
И, конечно, студенты и аналитики, которых обнаружили в Берлине. БНД16 слишком много известно о постсоветском мире, Иван не сможет оставить их в покое. ЩИТ днем и ночью собирает доказательства, но они зайдут с другой стороны.
Наташа покачала головой.
Будет кровавая бойня – это все, что она знала.
Если ей не удастся добраться до О.П.У.С.а, прежде чем Иван успеет его активировать, то ни Наташа, ни Тони, ни дети уже ничего не смогут сделать.
ЩИТ изолирует их всех, и никто не сможет этому помешать.
Всех, включая Аву Орлову.
И моего родного брата.
Так что сконцентрируйся.
Наташа посмотрела на ребят.
Это всего лишь дети.
Она перевела взгляд на острые шпили, которые виднелись вдали. Слева возвышалась Айя-София – Софийский собор цвета варенья из розовых лепестков, которое тут и там предлагали торговцы, разложившие товар на покрывалах. Сложное сочетание форм: кубических, острых и круглых. Голубая мечеть справа от Наташи своим размером и значительностью могла потягаться с самим солнцем. В покрытых золотом куполах отражались искаженные шпили и толпы народа, идущие по дорожкам во двор мечети.
– Видишь? Это и есть Голубая мечеть. Святыня Султанахмета. – Наташа кивнула в сторону мечети.
Услышав знакомое название, Ава обернулась.
– Где? Не вижу. – Она нахмурилась. – Это та, над которой птицы летают?
Какие еще птицы?
Наташа никогда не показывала пальцем, она лишь едва заметно давала понять, в какую сторону смотреть. Первое правило Ивана – никогда не двигайся в том направлении, которого от тебя ожидают, – было не так-то просто забыть.
– А напротив, через улицу, стоит Айя-София, тот самый собор, который подвергся нападениям крестоносцев, – сказала Наташа, глядя в небо.
Вот они.
Птицы.
Их была целая стая – крохотные, как ласточки, серые пятна кружили над мостовой прямо перед ними, перелетая от одного фасада к другому.