Блажен тот, кого гонят и хулят в Алуште – он получает возможность уехать отсюда, и спасти таким образом свою бессмертную душу!
И трижды несчастен и безнадежен тот, кто здесь благоденствует: он распадается на атомы в царстве распада и тьмы (которая внешне, для несведующего наблюдателя, кажется раем, залитым солнцем), – он исчезает навечно, и о нем уже не помнит никто!
Так и живет с незапамятных пор дьявол в алуштинской долине, и, кажется, вполне этим доволен и не собирается никогда ее покидать. Вечно дымится от такого соседства древняя Фуна – Демерджи, вечно окутана она тучами адского дыма. Вечно неспокойно небо над Алуштой, вечно наполнено оно адскими духами, окружающими повелителя мух – Вельзевула, который вечно губит души людей и вечно этим доволен. И вечно лежит под солнцем алуштинская долина – Долина Дьявола, – такая манящая и зеленая для тех, кто проплывает по морю мимо нее на пароходе, и такая ужасная и страшная для того, кто поселился в ней навечно.
Легенда о Золотом Песке (крымская легенда)
Имеющий уши, да услышит!
Имеющий глаза, да увидит!
Это не море шумит у берегов Алушты, это ветер поет скорбную песнь о разрушенных берегах и уничтоженных пляжах, некогда прекрасных и независимых, раскинувшихся вольно на многие километры от горизонта до горизонта, и щедро покрытых где желтым, где серым песком, а где мелкой галькой, среди которой яркими изумрудами и бесценными яхонтами сверкали полудрагоценные крымские камни. Где сейчас эти пляжи, где уютные тихие бухты, на которых море выбрасывало бурые, пахнущие йодом водоросли и отточенные волнами деревья, окаймленные по сторонам каменными диковинными хаосами и покрытые белоснежным ковром из тысяч черноморских чаек, исконных жителей этих мест? Где сейчас эти бухты, где сейчас эти баснословные по красоте пляжи, где похожие на сказочных персонажей каменные хаосы: где они, где? Нет их, ибо злоба людская, мерзкая и непотребная злоба пришельцев, любящих перекрывать северные реки и заковывать их в вечный бетон, забетонировала некогда свободные черноморские берега и накрыла их тысячами уродливых бетонных бун, убивших все на корню: как на берегу, так и в воде.
Плачет море, сдавленное тяжелой бетонной удавкой, плачут немногие оставшиеся здесь старожилы, которые еще не сошли с ума, или не бежали куда угодно от этого бетонного беспощадного ужаса, пришедшего с Севера, и превратившего некогда цветущую береговую полосу Южного берега в подобие забетонированных и перекрытых плотинами берегов далеких отсюда Лены и Енисея. Тяжкое горе обрушилось на эти благословенные брега, ибо исчезли с них прекрасные многочисленные пляжи, символ вольности и свободы, и все пространство Южного берега поделено теперь на тысячи маленьких частных владений, огороженных колючей проволокой, вымазанной смолой и дегтем и покрытых искусственной галькой, насыпанной между бунами, которая должна по идее страшных строителей заменить некогда девственный и чистый песок этих мест. Но не хочет море покориться страшной бетонной удавке, наброшенной на его горло, и упорно, год за годом, смывает искусственные и чужеродные природе и человеку пляжи, насыпанные между бунами, обнажая изуродованное дно, утыканное древними сваями и ощетинившееся острыми угловатыми камнями, одинокими отцами семейства, расстрелянного в упор пришедшими сюда безжалостными строителями.
Нельзя инженерным расчетом измерить красоту некогда прекрасных черноморских брегов!
Нельзя бульдозерами распахивать крымские пляжи!
Нельзя уничтожать чистый черноморский песок, и вместо него засыпать берег грязным и чуждым морю и берегу щебнем, добывая его в близлежащих горах, уродуя прекрасные пейзажи Тавриды!
Жестоко накажет Господь и природа, создатели баснословной красоты этих мест, за посягательство на дело их рук!
Имеющий уши, да услышит, имеющий глаза, да увидит!
То не ветер шумит в вершинах высоких крымских сосен, то не море бьет вечным прибоем в серые бетонные буны, то звучат правдивые и неторопливые слова о бесценном сокровище поруганных крымских брегов: миллионах и миллиардах тонн чистейшего золотого песка, который совсем недалеко, всего в каких-нибудь трехстах метрах от берега, лежит на морском дне и ждет своего часа, чтобы вновь лечь золотой россыпью на исчезнувшие крымские пляжи. Его здесь необыкновенно много, его количество невозможно измерить в миллионах или в миллиардах тонн, его здесь гекатомбы и гекатомбы! Чистейшего, золотого, песчинка к песчинке, протянувшегося на десятки километров вдоль изгибов крымского берега, лежащего на небольшой глубине, и только ждущего своего часа, чтобы, всколыхнувшись золотой неудержимой волной, выброситься неведомой и страшной силой на поруганный берег Южного Крыма!