— Ах, вот оно.
Джордж взял то, что искал, и направился в ванную.
Душ вернул Джорджу Лайфилду хорошее настроение, и, надевая халат и причесываясь перед зеркалом, он стал насвистывать веселую мелодию. Дверь в ванную была открыта и выходила в спальню, пол в которой был застлан белым ковром. Паука на нем больше не было.
Насвистывая песенку Джерри Ли Льюиса, Джордж принялся искать тапочки.
Не может быть! Это заговор какой-то!
Сначала пульт, теперь тапки. Встав на пороге спальни, он крикнул:
— Дорогая! Ты не видела мои тапочки?
Норма по-прежнему орудовала на кухне.
— Посмотри под кроватью! — ответила она.
Недовольно сморщившись, Джордж нагнулся и заглянул под кровать. Тапки стояли там.
— Ну, конечно…
Положив голову на ковер, он потянулся к тапкам и коснулся пальцами фетровой материи.
— Норма, какого черта ты закидываешь их так далеко? Неужели нельзя просто поставить их рядом с кроватью? — пробурчал он.
Указательный палец наткнулся на что-то мягкое. Это что-то сидело внутри тапки.
— Что за…
На первом этаже Норма поставила тарелки с супом в микроволновую печь. Сейчас она его подогреет и приступит к приготовлению настоящего чили кон карне для всей семьи, которая соберется здесь в воскресенье. Следовало заняться фасолью заранее, замочить ее с щепоткой соды, чтобы придать особый аромат.
Когда со второго этажа донесся вопль мужа, она выронила из рук кастрюлю, и красная фасоль высыпалась на кафельный пол.
В отделении педиатрии больницы Меридиан Парк доктор Вордински вошел в лифт. Очередной рабочий день подошел к концу. Он сильно устал и очень хотел домой. В кабине лифта, держа палец на кнопке, стоял Марк Доннер. Он выглядел так, будто куда-то очень спешил.
— Привет, Марк! Что-то случилось?
— Срочный вызов. Привезли старика. Сердечный приступ.
Вордински сочувственно наклонил голову.
— Судя по всему, его укусил паук, — продолжал доктор Доннер. — Не думаю, что всему виной яд, скорее страх. Наверное, он боится пауков, это самая распространенная в мире фобия.
— Паук?
— Да. Редкостная пакость.
Марк Доннер заметил, что лицо его коллеги вдруг приняло крайне озабоченное выражение.
— Все в порядке?
Вордински посмотрел на него:
— Дело в том, что… Тебе лучше взять анализ на наличие яда. На этой неделе к нам уже поступали два человека, которых укусили пауки, чертовски ядовитые. И…
— Что?
Вордински вспомнил, о чем ему днем рассказывала медсестра.
— Три подобных случая зарегистрированы в больнице Эммануэля, два — в больнице Доброго Самаритянина. И все это за одну неделю.
Теперь беспокойство отразилось и на лице Марка Доннера. Речь шла о больницах, расположенных в самом центре города.
— Не мог бы ты оказать мне услугу? — спросил он. — Прежде чем уйти, загляни в Департамент здоровья в здании городского муниципалитета. У меня впечатление, что творится нечто странное.
Лифт привычно скрипнул и открыл двери.
8
Когда Аннабель открыла глаза, стрелка часов уже перевалила за девять. Светило солнце, становилось жарко. Она надела длинную майку, прикрывавшую трусики, и остановилась, подумав, не стоит ли надеть что-нибудь еще, прежде чем спуститься вниз. Она смущалась, оказываясь в таком виде перед Броленом. Не дури. Зимой вы провели вместе целую ночь. Они целомудренно спали вместе, согревая друг друга своим теплом. И все же, теперь она у него дома, и…
Она тихо выругалась и вышла на террасу.
Там сидел Бролен, одетый в костюм из бежевого льна. Наслаждаясь утренними лучами солнца, он держал в руке стакан холодного чая.
— Доброе утро, — поздоровалась Аннабель, собирая непослушные пряди в хвост.
— Хорошо спала?
— Да, — ответила она. — Мне понадобился час, чтобы привыкнуть к крикам животных, а потом я закрыла глаза и открыла их всего пять минут назад.
— В этом и заключается волшебство моего дома. Топанье белок по крыше заменяет тиканье часов, вместо колыбельной здесь уханье сов, а звуки человеческой цивилизации сюда не доходят. Только жалобный вой ветра в листве.
— Как мило! Ты готовил эту речь заранее? — улыбаясь, спросила она.
— Это любила повторять моя мама, когда я был мальчишкой.
— Ты вырос здесь? — удивилась Аннабель.
— Нет. В маленьком домике среди полей и лесов на юго-востоке Портленда. Моя мама прожила там всю жизнь. Она сидела на веранде и рисовала.