Похоже я попала в разряд счастливиц, которым удалось переместиться то ли в прошлое, то ли в другой мир. Никогда не думала, что подобная участь не обойдет меня стороной. Только счастливые и несомненно удачливые девушки в первые моменты находили себе верного друга – помощника, получали неведомы магические силы. Попадали в пророчество или в магическую академию, обязательно находили свою любовь в лице местного короля или императора. Только одной мне «повезло» особенно, мало того, что попала в чужую мне среду, так еще объявили черной ведьмой, и в недалекой перспективе меня ждет костер на потеху публике. Одна надежда на удивительное знание и понимание местного языка. Предполагаю, Король сумеет выслушать меня и принять верное решение. Я не готова умереть, из – за нелепой ошибки и желания выслужиться.
Пока я размышляла над своей нелегкой судьбой, карета остановилась , въехав под пушистые кроны деревьев. К моему окошку пошел один из монахов:
- Привал ведьма, можешь отдохнуть до утра.
- Я могу выйти? Давайте я вам все объясню? Я не та , за кого вы меня принимаете! Я обычная девушка!
- Лир Джозеф Граммер, Варлея пытается смутить и запутать меня своими речами, - тревожно высказался монах.
- Будьте спокойны брат Нирсен, я сам позабочусь о колдунье. – неспешной поступью лир Джозеф встал рядом с окошком. – Варлея, я не буду слушать твои россказни и братьям по вере не позволю. Мне достаточно видеть твое черное сердце, дабы быть уверенным в своей правоте. Я не выпущу тебя из освященного святыми отцами экипажа до Конрала, места, где тебя будут судить за твои злодеяния. Для личных дел – в одном из углов кареты есть маленькое отверстие, ты можешь им воспользоваться. Брат Дитер принесет тебе монастырский хлеб и флягу с водой . Вся твоя пища на дорогу до столицы. Лучше не возмущайся Варлея, в моих силах превратить твои последние дни на раскаянье в своем поведении в мучения.
- Я не Варлея! Поверьте мне!
- Последнее предупреждение, ведьма. В следующий раз я покараю тебя.
Инквизитор отдал распоряжения монархов, после чего мне выдали твердую краюху хлеба размером с ладонь и литровую фляжку с водой. Отламывая маленькие крошки от куска хлеба, я запила их водой и попыталась успокоиться. Злые слезы обиды и отчаяния душили меня, но я не могла позволить себе заплакать, ибо за слезами ко мне всегда приходит горькая, продолжительная истерика.
Между тем ночь вступила в свои права. На поляне, вокруг костра расположились мои пленители, а я жутко мерзла, сидя в тонком платье на холодном полу. Приходилось кутаться в объемную шляпу, но и она не спасала. В конце концов я забылась тревожным сном.
Глава 2.
Ночью я проснулась от оглушающей тишины. Не было слышно ни стрекочущих кузнечиков, ни шелеста листы, ни храпа спящих в охранном круге мужчин. На лес опустилась тишина. Меня пробрал озноб, кожа покрылась мурашками, а сердце заледенело от иррационального страха. Я судорожно села, прижала колени груди и сквозь открытое от решеток пространство посмотрела во мглу ночного леса. Интуиция подсказывала, что – то жуткое приближалось ко мне. Вдруг совсем рядом громко хрустнула сухая ветка и снова все стихло. Я на миг опустила голову, прикрыла глаза и чуть не заорала от ужаса. Крику помешал, будто исчезнувший в легких воздух, оставив после себя пустоту. В моей «клетке» напротив меня клубилась, закручиваясь в шары чернильная тьма. Из мрака сформировалось лицо и прошептало:
- Ты наша, мы нашли тебя! Приди к нам, Вероника!
- Нет, пожалуйста. Нет! – я отползала по маленькой площади спиной вперед, забившись в самый дальний угол от протягивающей ко мне щупальца тьмы.
- Прими нас, Вероника! Ты наша, ты только наша!
Из общего клубка отделилось маленькое облачко и со скоростью врезалось мне в лицо. Меня затопила боль. Я потеряла сознание, так и не увидев , как огромное чернильное пятно впитывается под кожу.
На следующий день я проснулась на редкость отдохнувшей и полной сил. От вчерашней усталости и изматывающего состояния не осталось и следа. Даже еда не вызвала должного внимания. Единственное, что омрачало мое состояние – потребность делать свои дела в углу на весу в процессе движения. Худшего унижения трудно придумать.