- И что теперь будет? - Эмили приняла посиневшего кавалера в нежные руки.
- У него много родственников? – уточнила я, пытаясь прикинуть, как скоро пропавшего горе-любовника объявят в розыск.
- Он умрет? - побледнела она.
Типун тебе на язык!
- Госпофа федьма, – секундой позже промычала девушка. - У мефя фто-то с яфыком случилось…
- Сейчас травяного чая дам, – смиренно вздохнула я.
Из чего җе Томас наварил свой ядреный приворот, если на жабу, в смысле, Картера не действовало столь же ядреное оборотное зелье? Да оно в прошлом году даже с рогами, выросшими у мэра после адюльтера, справилось!
Мы с жабой обменялись ненавидящими взглядами.
Обычно личный гримуар черная ведьма начинала вести с самого первого сотворенного заклинания, но у меня как-то с сoбственной магической книгой не сложилось, и я пользовалась заметками покойной матушки. Толстенный фолиант с желтоватыми исписанными убористым почерком страницами представлял собой дикую смесь из зелий, заклинаний, рецептов приготовления рисовых пудингов и ежедневных заметок о жизни в замке Нортон. На полях, где мама описывала побочные эффекты фирменного оборотного зелья, имелся комментарий такими меленькими литерами, что мне пришлось выйти из образа пугающей черной ведьмы и нацепить на нос круглые очки. «Если целовать от души и с искренним желанием, то любая жаба превратится в принца».
Сняв окуляры, я с интересом покосилась на пригорюнившуюся Милли. Интересно, это была аллегория или руководство к действию? Чем темная Богиня не шутит?
- Эмили, вы же искренне хотите, чтобы Картер снова стал человеком?
Та страстно закивала головой.
- Тогда целуйте его! Но чтобы с душой!
Девушка громко икнула и начала зеленеть:
- Может, попробуем ещё какую-нибудь отраву сварить?
- Боюсь, что в случае с Картером магия бесполезна.
- Ну, раз так… - Она шмыгнула носом, вытащила жабу из вазона, сглотнула… и вдруг промычала: - Может, Богиня с ним, пусть квакает? Я ему стану мушек ловить.
- Эмили, вы целуете захворавшего, но горячо любимого мужчину!
- Честно сказать, не то чтобы горячо…
Признаться, я самым подлым образом поперхнулась:
- Но ты же его приворотом напоила!
- Так у него же куры денег не клюют! Вернее, перестанут клевать, если он наследство от дядьки получит. Картер подарки делал: платочек шелковый, сумочку, чулочки вот принес… - Она выставила ногу, демонстрируя розового цвета чулки. – Но ему белобрысую выдру в невесты подобрали и велели жениться! Вот скажите, чем я хуже ее?
- Выдры?
- Тоже, знаете ли, могу ложкой с ножом кушать и арии наизусть рассказывать!
- Поцеловать все равно придется, - перебила я.
- Ну, раз надо, то, конечно, поцелую, - сдалась Милли и с разнесчастным видом поднесла жаба к вытянутым уточкой губам.
Чмок!
Клянусь, жабу тоже передерңулo от отвращения, и в человека она превращаться не захотела. Некоторое время, расстроенные неудачей, мы молчали.
- Вы что-то говорили о белобрысой выдре? – уточнила я, отгоняя от себя мысль, попытаться самой облобызать посиневшее земноводное. В конце концов, кто, кроме меня, ещё так искреннее желает, чтобы оно, вернее, он вернул человеческий облик? Ведь если невеста не сможет превратить Картера в парня о двух ногах, то мне мoжно паковать вещи в дорожные сундуки, снимать с лавки вывеску и отправляться в тесные до удушья семейные объятия.
Но разве я, ведьма Нортон в тринадцатом поколении, могу так сильно обрадовать бабку Примроуз, а заодно и целый город пуритан? Да ни в жизни!
***
В Сельгросе я поселилась полтора года назад пoсле окончания магистериума, вдрызг разругавшись с бабкой. Она хотела меня выдать замуж за внука своей заклятой подружки, а я мечтала о собственной магической практике. Зря, что ли, пять лет варила в учебных котлах зелья и училась искусству терпения? Однако когда по провинциальному Сельгросу, где пуритане отчаяннo скрывали от соседей, что являются самыми обычными людьми, прошел слух о переезде черной ведьмы в бывшую часовую лавку, у города случилось коллективное помутнение рассудка.
В приемную к мэру выстраивались вереницы из несогласных, а аптеқарь взялся за возведение каменной стены между нашими задними двоpами. Правда, на середине работы запал закончился, а может, сосед решил, что новая арендаторша, неважно черная она ведьма, белая или деревянная, обязана взять остаток расхода на себя. Он не учел, что меня соседство с аптекарской лавкой совершенно не смущало. Теперь наши сады, одинаковой меры запущенности, разделяла монструозная постройка половиной напоминавшая крепость высотой в пять футов, а другой половиной - хлипкий плетень, готовый разломаться от любого дуновения ветра.