— А что, эта Бьянка страшна как смертный грех? — полюбопытствовал Карл, выполняя вышеизложенную просьбу и размахивая руками так, что это было похоже не столько на «прощайте», сколько на «спасите». — Или у нее изъян какой есть?
— Да откуда мне знать? — ответил ему Гарольд. — Я ее видел в последний раз лет пять назад, ей тогда только-только одиннадцать исполнилось. Плотная такая девчонка, из-за щек ушей не видно.
— А если вспомнить про ее любовь к готовке, то, надо полагать, не сильно она и изменилась с тех пор, — резонно заметил я.
— Я в ее годы тоже толстой была, — заступилась за многострадальную Бьянку Рози. — Все платья по шву трещали. А сейчас?
И она обхватила свою талию ладонями. Нет, пальцы рук не соединились, но все равно смысл данного действия был предельно ясен.
Эбердин насупилась и начала что-то насвистывать. Ее талию обсуждать не имело смысла за неимением оной. Нет, толстой она не была, просто строение фигуры такое.
— Ну да ладно, — верно расценила поведение подруги Рози. — Это все не так и важно. Скажи, Монброн, тебе граф ничего не рассказывал о том, что происходит в Форессе? В смысле, в твоем семействе? Из того, что мы еще не знаем?
Надо заметить, что секрета из цели нашей поездки Гарольд не делал. Мы с Карлом были в курсе его дел изначально, да и для Рози это особой тайной не являлось. Тем более именно она прошлой осенью привезла ему весть о том, что Монброн-старший захворал, а его брат, которого звали Тобиас и который соответственно приходился Гарольду дядюшкой, тут же начал копать под родича при дворе и накладывать свою лапу на семейные капиталы.
Собственно, потому Гарольд так и рвался домой. Дела семьи — это святое, даже мне, почти всю жизнь бездомному и безродному, это было ясно.
— Увы, увы, — покачал головой мой друг. — То ли в самом деле ничего не знает, то ли предпочел отмолчаться. Но я не напирал на него. А зачем? Если все пойдет удачно, завтра ночью, в крайнем случае — послезавтра утром, мы будем в столице и все узнаем сами, из первых рук.
— Может, ты и прав, — признала Рози. — Тем более что иногда вести, проходя через несколько рук, изрядно преображаются. Строишь на их основании один план, а на деле оказывается, что требуется совсем другое.
— Ветер попутный. — Карл, который в последнее время с удовольствием изображал из себя бывалого моряка, послюнявил палец и вытянул руку вверх. — Быстро добежим до Силистрии.
Он так и не понял, похоже, почему мы дружно расхохотались.
Правы оказались они оба — и Карл, и Гарольд. И ветер был попутный, и в Форессу мы прибыли в ночь. Точнее — изрядно за полночь.
— Вот куда мы премся? — ворчал я, затягивая пояс и зевая. — Темень какая, глаз коли. Два часа еще до «волчьей стражи», если не больше. Давай тут до утра побудем, а потом по светлому и пойдем.
— Согласен, — с хрустом потянулся Карл. — Монброн, не дури. Город спит, и домашние твои — тоже. Вон даже портовые — и те дрыхнут.
Это было так. Нет, фонари у пирсов горели, маяк на высоченном утесе, находящемся лигах в шести от порта, ярко светился, и даже какой-то служитель, после того как мы пришвартовались в гавани, зевая, взошел на борт, дабы выяснить, кого демоны принесли посреди ночи. Но в целом на территории порта царили темень и тишина.
Я был удивлен. У нас в Раймилле порт не спал никогда. Да и как это могло произойти? Ночь в приморском городе не предназначена для сна. Рыбаки затемно выходили в море ловить макрель и тунца, за которыми утром на рынок приходили грудастые кухарки, контрабандисты у дальних причалов разгружали свои когги и фелюги, за ними присматривали таможенники, имеющие свою десятину от привезенных товаров, гудели кабаки и таверны, в которых пил, веселился и дрался морской люд, черпая полной ложкой все радости жизни. Да, добавьте сюда еще стражников, воров и шлюх, которые тоже все время ошивались на портовой территории.
Семь демонов Зарху, да у нас в порту ночью было многолюдней, чем днем. А здесь — нет. Тихо как на кладбище.
Странно, я почему-то думал, что южные города вообще никогда не спят. По крайней мере, по рассказам Гарольда все выходило именно так.
— Так оставайтесь, в чем же дело? — Монброн подтянул перевязь и проверил, легко ли выходит из ножен шпага. — Утром я пришлю за вами слугу, он сопроводит вас в мой дом. А я отправляюсь прямо сейчас.
— Все-таки ты ужасно упрямый. — Рози накинула на плечи плащ. — Хотя будь ты покладистым, как твой брат Генрих, можно было бы говорить о вырождении Монбронов Силистрийских. Эраст, а ты знаешь, что одного из его предков казнили только за то, что он не пожелал согласиться с точкой зрения тогдашнего монарха?