– Она была слишком под кайфом, чтобы убежать, – вмешался детектив.
– Могу ли я быстренько закончить мысль? Спасибо. На одном из стульев висит кожаная куртка с четырьмя мешками кокаина. Полиция спрашивает обвиняемую, ее ли это кокаин. И что она делает? Она использует свое право не отвечать. Общепризнано, что молчание в этом случае не должно рассматриваться как признание или каким-либо образом использоваться против обвиняемого.
Полицейский ошеломленно мотнул головой.
– Есть ли другие доказательства того, что кокаин находился во владении подсудимой? Наверное, нет, иначе вы бы обязательно это упомянули. Я все равно спрашиваю: например, отпечатки пальцев?
– Пластиковые пакеты, очевидно, долго находились во внутреннем кармане куртки. Из-за тканевой подкладки отпечатки пальцев стерлись, и их невозможно было идентифицировать.
– Были ли отпечатки пальцев подсудимой или волосы на куртке?
– Куртку не удалось обезопаситъ.
– О, как это?
– Там воцарился хаос. Когда мы допрашивали ответчицу, в дальнем конце бара вспыхнула драка. Мы должны были помочь коллегам.
– Никто не остался с подсудимой?
– Осталась коллега. Но у нее было множество дел помимо охраны подсудимой. Что именно произошло, невозможно сейчас восстановить. Во всяком случае, в конце концов куртки не оказалось на месте.
Зиттинг подождал несколько секунд, чтобы дать офицеру возможность оправдать себя. Но тот был опытным и знал, что любое дальнейшее слово усугубит ситуацию. Наконец Зиттинг сказал:
– Хорошо. Тогда подытожим: нет никаких доказательств того, что куртка и, следовательно, кокаин принадлежали обвиняемой. И она никогда этого не признавала. Я откровенно задаюсь вопросом: на каком основании составлен обвинительный акт?
Председатель взглянул на государственного прокурора, как будто та задавала себе подобный же вопрос.
– Ну, я думаю… – государственный обвинитель подбирала аргументы, – что… оценка… все обстоятельства позволяют сделать вывод, нет, даже отрицать, что кокаин находился во владении обвиняемой.
Она соприкоснулась с судьей взглядом в надежде, что его суждение, не искаженное ни одной юридической школой, докажет ценность ее мнения.
– Если вы так считаете, – сказал председатель.
И больше ничего. Было очевидно, что обвинение проиграло в своем самом важном пункте.
Сильвия Марек сидела у письменного стола и считала на калькуляторе, когда Зиттинг вошел в приемную. По тому как он открыл двери, она заключила, что он в хорошем настроении.
– И как прошло? – спросила она, продолжая считать.
– Шесть месяцев условно. Кокаин – больше не тема. Я приглашаю тебя на обед.
– На какие деньги?
– Деловой ланч. Половину заплатит государство.
Она оторвала взгляд от калькулятора и посмотрела на Зиттинга, как смотрят на шаловливого ребенка.
– Государство берет на себя половину только в том случае, если заплачены налоги. Это, в свою очередь, требует прибыли. А у нас ее нет.
– Да ладно. – Он рассмеялся.
Сильвия была на четыре года моложе его. У нее был слегка направленный книзу нос и маленький рот с постоянно сжатыми губами, что свидетельствовало о неумении расслабляться. Она носила очки из оранжево-красного пластика, одета была в рубашку и джинсы. Свободная рубашка скрывала несколько килограммов, которые она считала лишними, на ягодицах и бедрах. Сильвия работала секретарем адвоката в течение семи лет, с того времени, как он основал свою собственную юридическую фирму. Она была надежной и неутомимой и еще ни разу не взяла полный отпуск, хотя Зиттинг и выговаривал ей за это. Один или два раза они ужинали вместе, но Зиттинг никогда не стремил ся к более близким отношениям с ней. Хотя Сильвия, вполне очевидно, ничего не имела бы против такой попытки.
– У меня осталось тридцать марок. Мы едем к тайцам.
– О’кей. – Сильвия рассмеялась и посмотрела на свои туфли. – Но мы должны что-то сделать. Иначе в следующем месяце не сможем заплатить за аренду помещения.
– Пока мы можем выплачивать твою зарплату, все в порядке. – Зиттинг ловил взгляд Сильвии, но она отводила глаза. – Что такое?
– Мы не можем выплачивать мою зарплату. Уже три месяца как.
Зиттинг молчал.
– Все не так уж плохо, – тихо сказала Сильвия. Это прозвучало так, будто она сожалела, что сообщила неприятную новость Зиттингу.
Зиттинг все еще пытался найти нужные слова, когда внимание Сильвии переключилось на что-то, происходящее перед домом. Она встала и сделала шаг к окну.