— Бесполезно, — проскрежетал Фабий и, стремительно крутанув лезвие меча пальцами силового кулака, сломал его вдоль. Шок от удара отбросил Рафен назад, и он тяжело шлепнулся на крышу.
Байл снова засмеялся и отбросил обломки треснувшего лезвия.
— Ты осмелишься еще один раз встать, Кровавый Ангел? — спросил он. — Давай, я вызываю тебя. Сразись со мной еще раз, если сможешь!
Выплевывая кровь, Рафен перевернулся. Он ощущал, как края сломанных ребер трутся друг о друга внутри его грудной клетки. Только зажившая рана на груди разошлась и снова кровоточила. Когда он попытался вдохнуть, он ощутил, как будто в глотку забили камень.
— Нечего сказать? — насмехался предатель. — Неужели больше никаких боевых кличей или сильных слов? Как печально. А я-то думал рассказать твоим боевым братцам как ты умер перед тем, как выдавить из них жизнь…
Рука Байла приблизилась к поясу и схватила пустоту.
— Ретранслятор… — он застыл от удивления.
Из рукава своей робы Рафен вытащил устройство, все еще сжимая его той рукой, которой успел выхватить аппарат во время атаки.
— Ты не это ищешь? — он с усилием поднялся на ноги. В ответ Байл выругался так изящно и оскорбительно, с такой злобой и силой, что Рафен посчитал это каким-то демоническим заклинанием.
— Отдай сюда, щенок! — потребовал он. Ретранслятор завибрировал в руке Рафена и испустил мягкий перезвон. Он протянул его за край крыши, когда Байл шагнул ближе.
— Я его выброшу.
— Ты хочешь, чтобы я умер вместе с тобой? — прошипел предатель. — Так?
— Нет, — ответил он, — мне нужно кое-что другое.
Рафен кивнул на подсумок на поясе Байла.
— Ты знаешь что.
Он услышал, как враг усмехается:
— Ты имеешь в виду это? Твою драгоценную реликвию? — Байл достал кристаллический фиал из подсумка. — Хочешь обмена?
— Угу, — умудрился выдавить Рафен, — затем ты можешь уходить и делать все, что захочешь. Завтра или послезавтра, ты все равно умрешь. Но кровь Сангвиния будет жить вечно. Ты не имеешь права обладать ею!
Предатель кивнул:
— Очень хорошо. Фиал за ретранслятор… Лови! — без предупреждения, он отбросил пузырек в сторону.
Рафен кинулся вперед, жезл выпал из его пальцев и был забыт. Он подпрыгнул, его руки потянулись к фиалу, пока тот описывал в воздухе дугу. Император, направь меня! Кровавый Ангел дотянулся и схватил кристаллический пузырек до того, как тот упал в безумие внизу. Резкий смех Байла слышался все сильнее и сильнее, когда он склонился, чтобы поднять ретранслятор.
— Ну, ты и жалок, — рычал он, — да посмотри на себя, отдать свою жизнь за пару капель жидкости. Она так много стоит для тебя, не так ли? И все же ты не полностью понимаешь ее силу.
Он отошел в сторону.
— Да забери ее! Забери и молись над ней, покуда длится твоя жизнь, но знай, что твой драгоценный Сангвиний не спасет тебя, как и твой молчаливый, отсутствующий Император!
Байл взглянул на Рафена:
— Я хранил эту реликвию только как экспонат коллекции, которую я воссоздам, как только покину это место, но по правде говоря, она больше не представляет для меня ценности. Все данные, что я собрал из крови — здесь.
Он постучал пальцем по лбу шлема:
— Мне она больше не нужна. Она бесполезна.
Жестокая ухмылка застыла на лице ренегата, когда он взглянул в глаза Рафену, там читалась ненависть и ярость.
— Ты сильно заблуждаешься, отступник, — ответил он, поднимаясь, — сейчас я покажу тебе, почему.
Рафен крутанул фиал за концы, и из серебряного днища появилась короткая, толстая игла. Не отрывая глаз от своего противника, Кровавый Ангел воткнул фиал прямо в грудь и впрыснул содержимое себе в сердце.
Однажды раньше, на поле боя Сабиена, когда он присоединился к великому Мефистону в финальном противостоянии Восстания Аркио, Рафен получил дар из сосуда. Инжектор был полон жизненной влаги высших сангвинарных жрецов Кровавых Ангелов, жидкость внутри была стимулятором и поднимала силы, говорили, что она дает малую толику мощи ангельского примарха. В тот день он получил сосуд из рук Повелителя Смерти и был благословлен Корбуло, хранителем Алого Грааля, это придало Рафену силы довести ту роковую битву до ее финального завершения. Он с предельной ясностью помнил внезапный прилив силы, что прошелся по нему, волну духа и воли.
Теперь он знал, что тот момент, который он считал единением со своим давно умершим повелителем, был всего лишь бледной тенью его истинного величия. Содержимое фиала, сама святая кровь из Алого Грааля, неразбавленная и могущественная, сохраняемая тысячелетиями поколениями клириков, заструилась по его венам. Она было золотом, она была пламенем, молнией и солнцем, ничего подобного он не испытывал в своей жизни.