Великий корабль Зеллика теперь начал распадаться на части, от него отрывались полоски раскуроченного металла, и по всему небу проливались жидкости. Это была тщетная, высокомерная атака, которую мог предпринять только самый безрассудный, самый самонадеянный командир — ну или тот, кто жаждал смерти. Медлительные, тяжелые орудия на поверхности отслеживали и стреляли, стреляли и отслеживали, и каждый выпущенный выстрел нес заметные разрушения. Маленькие, более шустрые корабли могли бы ускользнуть, но только не "Археохорт". Продвижение конструкции стало путанным, выдавая панику. Сопла двигателей ярко и безумно сияли, толкая массивное судно подальше от боевой зоны, но пока они работали, к безумному удовольствию черепов-спутников, лазерный огонь пронизывал все небо. Когда они попадали в обшивку конструкции Механикус, силовые поля выгибались и увядали, позволяя терзающим выстрелам расколоть броню и палубы под ней. Трупы задохнувшихся в вакууме сервиторов следовали за всем выброшенным в космос. В дрейфующих, раздутых телах киборгов продолжали бездумно работать механические импланты.
Падая и падая, основной корпус "Археохорта" раскрылся и взорвался. За несколько секунд, даже пока автономные пушки на его массивном корпусе еще стреляли в ответ, огромная конструкция начала дергаться в предсмертных муках. Он больше не представлял собой корабль, а только массу медленно умирающих обломков размером с город. Судно все сильнее погружалось в гравитационный колодец Дайники-5, вперед к окисленным океанам, которые станут ему могилой.
По всей командной кафедре линии индикаторов переключились с красного на синий, и каждое такое переключение сопровождалось гулким ударом звенящего вдалеке колокола. Эхом разносились тяжелые, размалывающие удары металла о металл запечатывающих корпус плит. Стрелки под стеклом индикаторов останавливались напротив секций "активно".
— Готовность на всех палубах, — прогудел сервитор, не замечающий вибрацию палубы под ногами, — судно герметизировано. In nomine Imperator, aegis Terra!
Из свисающих с низкого потолка масок пухлых ликов херувимов, из их открытых ртов полился потрескивающий от статики церковный гимн. Хоровое пение из их уст было едва слышно, стоны и скрипы "Неймоса" были более громким, кричащим и мощным оркестром.
Взор Рафена окинул мостик судна, где каждый из рабов-машин покорно привязал себя к назначенным командным постам, а активная сеть ремней безопасности удерживала их на месте. Кровавый Ангел ненадолго бросил взгляд на схему "Неймоса" и узнал, что мостик был одним из немногих отсеков внутри подводного судна, прикрепленный к противоударному механизму. Таинственная энерго-шунтовая технология позволяла экипажу пережить удары, от которых в противном случае их тело превратилось бы во влажную кашицу. Однако эта система не была достаточно мощной, чтобы охватить все судно.
— Братья, к спусковым модулям, — приказал Рафен, разворачиваясь к рядам космодесантников поблизости, — у нас есть только один шанс пройти это. Не ошибитесь, единственного промаха будет достаточно, чтобы убить нас всех.
— Наши жизни в их руках? — Сов подбородком указал в сторону сервиторов, — в руках осужденных за преступление слуг?
— Постарайся не беспокоиться по этому поводу, — ответил Туркио. Пулуо язвительно бросил взгляд на обоих Астартес и высказался за всех.
— Мы готовы.
Рафен кивком принял ответ.
— Это точка невозвращения, братья. Этим днем мы рискнули сунуться в неизвестность, вниз на планету, кишащую чужаками, в мир, очерненный отметиной Хаоса. Обратите взор на себя, боевые братья, на свою броню и мы победим.
Нокс поднял зажатый в кулаке шлем.
— За Императора и Сангвиния.
Слова Расчленителя вызвали мощную, яростную бурю.
— Дааа! — хором проревели воины.
Рафен закрыл глаза и в своих мыслях вознес беззвучную молитву.
"Позволь нам выжить, Великий Ангел", — тихо молился он, — позволь нам выжить, дабы довести наше предприятие до заслуженного конца".
"АРХЕОХОРТ" распадался на части в ослепительных вспышках света. Пробоины в разорванных трубах, проводящих потоки электромагнитной энергии, плевались сгустками разного цвета. Целые палубы, сделанные из окрашенного стекла, спасенного с миров, стертых до основания, были раскрошены в пыль. Экспонаты с тысяч планет и с сотнями лет истории были разорваны на части медленными, агонизирующими предсмертными муками конструкции. Склады с еще не каталогизированными предметами, вещи чужеродные по происхождению или по характеру для человека, были раздавлены весом падающего металла. Столетние пергаменты питали пламя, которое кипятило био-жидкости мемо-хранилищ и раскалывало нежную структуру кристаллов записи. Библиотеки с барахлом и антиквариатом, вперемешку с ценными и не задокументированными сокровищами, разрушались друг за другом. Этот великий монумент алчности и одержимой жадности одного человека исторгал в космос и оставлял за собой гладкую полосу из раскуроченного антиквариата. Легкие обломки медленно притянутся гравитационным полем к своей пламенной кончине, большие же упадут быстрее. На фоне темноты космоса они вырисовывались ярко и четко. Перед синтетическими чувствами черепов-спутников быстро прогорали их термические сигнатуры. Орудия черепов выливали на них все больше и больше убийственной мощи, размазывая их все на меньшие и меньшие кусочки.