А Флавия все колебалась. «Похоже, она боится, — думал Жермен, — ну и странная же девушка!» Он был совсем сбит с толку. Однажды вечером он пришел к своему дяде, деревенскому кюре. Тот всегда благоволил к племяннику. «Он мне поможет», — надеялся парень.
— Никак ты явился заказывать оглашение свадьбы? — с широкой улыбкой спросил кюре.
— Да… Нет…
Бедный жених никак не мог объяснить причину своего прихода.
— А что у тебя не ладится?
— Да вот… я из-за Флавии.
— Ты сделал прекрасный выбор.
— Оно верно… Но только мать у нее хворала…
— Так теперь она здорова!
— Именно что здорова…
Священник ничего не понимал.
— Конечно, это все выдумки Флавии, — продолжал Жермен с принужденным смехом, — может, ничего такого и нет, но она упряма, как черт…
— Все женщины упрямы.
— Так вот… чтобы ее мать выздоровела, она дала обет.
— И что же она обещала?
Парень вздохнул поглубже и наконец решился:
— Она дала обет девственности.
Дядя прыснул со смеху:
— И поэтому ты ходишь, как в воду опущенный?! Не переживай, мой мальчик, она дала свой обет сгоряча, не подумав. Мы освободим ее от него, а взамен предпишем небольшое паломничество.
— Ладно, — ответил Жермен, но вид у него был далеко не радостный. — Только вот какое дело: она за него держится…
— Уж не хочет ли она нарушить его с тобой? — забеспокоился священник.
— То-то и оно, что нет…
— Ну, значит, она просто решила тебя подразнить.
И пыльная сутана снова всколыхнулась от смеха.
Свадьбу назначили на последний день июля. Утром, десятого числа, о ней было объявлено перед проповедью воскресной мессы.
После службы обрученные сидели под лиственницами. Флавия прошептала: «Как хорошо пахнет лес!» Жермен ответил: «Да, но ты еще лучше!» Склонившись к ней, он жадно вдыхал ее запах, покусывал щеки — слегка, только чтобы напугать. Потом впился поцелуем в губы. Флавия вырвалась, в уголке ее рта зарделась капелька крови. Жермен растрепал ее волосы и начал исступленно целовать шею, затылок; она больше не противилась, но он не видел, как потемнели ее глаза.
Вдруг он воскликнул в порыве счастья:
— Флавия! Теперь ты моя жена!
— Нет еще.
— Да мы же обручены, обратного хода нет!
И он в восторге опрокинул ее на ковер из рыжей хвои. Но она яростно оттолкнула его и выпрямилась. «Надо же, она сильнее, чем я думал», — сказал он себе, и это ему понравилось.
Флавия заговорила:
— Знаешь, тот обет, что я дала… Гляди, я ведь не шутила. Уж коли я дала обет, то буду его держаться до конца.
— Да ведь кюре освободил тебя!
— Что ты понимаешь! Обет — дело святое.
Жермен, счастливый, уверенный в себе, со смехом сказал:
— Ладно, скоро ты запоешь по-другому. Все женщины на один лад…
Но Флавия ответила:
— Вы все увидите. Вспомнишь тогда мои слова.
Жермен опять затосковал. Он сидел рядом с ней, безмолвный, убитый, не чувствуя, как сухие иглы впиваются ему в ладони. Но, вернувшись в деревню и увидев на фасаде Дома Коммуны свадебное объявление, он забыл слова Флавии. Он снова был настоящим мужчиной, силачом; он готов был горы свернуть.
И вот наступил день свадьбы. Флавия сшила себе костюм из тонкого черного сукна с длинной бахромой на рукавах и юбке. На голове у нее высился пышный кружевной чепец с широкой черной бархатной лентой, расшитой золотыми нитями, яшмовыми бусинками и металлическими висюльками. Шейный платок ей не понадобился: ее рыжие волосы, собранные в круглый низкий шиньон и обрамлявшие темные плечи, сияли ярче любого шелка.
Увидев ее в этом наряде, Жермен воскликнул:
— Да ты прекраснее любой святой!
Он думал о тех статуях святых в золотых нимбах, в сверкающих тиарах, что стояли у них в церкви, закутанные в тяжелые одеяния.
Кюре был вне себя от радости: Флавия такая серьезная девушка; кто-кто, а она-то сумеет воспитать своих детей в любви к Господу! Он уже воображал, как они — дети Флавии — поют у него в хоре, обряженные в скуфьи и кружевные стихари… И их будет много — по одному каждый год. Она подаст добрый пример, она станет плодовитой матерью, в назидание другим, слишком скупым родителям. Поистине это благословение Божье! Как хорошо, что она не ушла в монастырь, вслед за сестрами; ее место в миру. Жермен — тот относился к религии весьма прохладно. Теперь жена обратит его к Богу и заставит почаще ходить в церковь. Да, все сложилось как нельзя лучше.