На рассвете он проснулся и вновь отправился на поиски своей подруги по городу, в предместья, в окрестные деревни. Вернулся он домой поздно вечером, валясь с ног от усталости и мечтая лишь об одном — поскорее упасть в кресло, где он горько заплакал.
И вновь ему послышался тихий вздох, а когда он откинул голову назад, то заметил, что спинка кресла, доселе плоская, вздымается теперь двумя холмиками грудей. И как же нежна и податлива была эта любовно подставленная ему грудь, и как ласково зазвучал идущий прямо из сиденья голос, подобный голосу чревовещателя:
— Я здесь, возлюбленный мой!
Тогда он сунул в рот большой палец, как делал это во младенчестве, и безмятежно заснул.
Остановка в пути
Накормив кошку, она заперла дом и сунула ключ в условное место, под камень — для уборщицы или кого-нибудь из друзей.
Все кажется ей странно легким, все вроде бы в порядке. Только вот саквояж, который она несет сама, очень тяжел да ночь едва на исходе. Она бежит, боясь опоздать, и ей чудится, будто ее сапоги увязают в асфальте, вместо того чтобы твердо ступать по шоссе.
На вокзале она еле успевает вскочить в вагон. Следом заходит молодой человек. Поезд уже трогается, когда, подсаженная контролером, на площадку прыгает девушка с лыжами. На обоих молодых людях короткие пальто — из бежевой замши, из черной кожи. А на Розе манто из рысьего меха. Причудливые, очень броские украшения сверкают на шее, на пальцах, в мочках чуточку остроконечных, прозрачных ушей. Толстый белый свитер не слишком-то чист, она это знает. В саквояже есть другой, но ей нравится именно этот, с рисунком на плечах и по всему рукаву.
В купе сидят еще две дамы, одна пожилая, второй около тридцати: рыжая нависшая челка, один глаз больше другого, назойливый запах сирени. «Ох, уж эти женщины с их духами!» — негодующе думает она. Впрочем, она и сама надушена не меньше. «Просто кошмар! Что это со мной стряслось нынче утром… я ведь никогда не душусь».
Хорошенькая лыжница, вошедшая последней, улыбается другим пассажиркам. Ее черные волосы, причесанные на манер госпожи де Севинье, разделяет не очень четкий пробор.
Ночная Роза не улыбается в ответ. В поезде царит нездоровая жара.
За окном бледно-серый пейзаж стынет в снежной морозной тиши.
Она глядит на Рону: низкая вода течет еле-еле; что-то не видать на ней льдин нынешней зимой. Течение почти незаметно — можно подумать, это и не река вовсе, а сонная лагуна под зеленоватым покровом ряски; кое-где в нее впадают ручейки, курящиеся облачками пара, — здесь, в горах, есть серные источники.
Ее поражает вид креста среди занесенного песком сада. Мелкорослые фруктовые деревца не намного выше этого древнего деревянного распятия под двускатным навесом. «Смотри-ка, они оставили его прямо посреди сада! Может, раньше здесь было болото, и кто-нибудь…»
Она закрывает глаза, пытаясь уснуть. Ей мало пришлось спать последние ночи. В январе месяце Ночная Роза всегда ходит по балам. Ее всюду приглашают, ее любят. Она отличается неосознанной красотой, от которой у мужчин перехватывает дыхание, если уж они соберутся на нее посмотреть. Впрочем, и у женщин тоже, они все завидуют ей. Однако сама она считает себя уродиной. Этой зимой она много танцевала, много болтала с друзьями, пила, ела засахаренные каштаны и миндаль, улиток. Она всегда ест все вперемешку, не считаясь с порядком блюд, да и фруктовый сок вместе с самым сухим шампанским выпьет не задумавшись. Так же обстоят дела и с одеждой: джинсы под меховым манто, бабушкины драгоценности на грубошерстном лыжном свитере. Все это ужасно шокирует старых дам, однако господа мужчины только смеются.
И всегда у нее свежее личико, и всегда она весела и беззаботна. Она прямо-таки создана для любви, эта Ночная Роза.
Но вот уже с неделю ее, неизвестно почему, гнетет печаль; она плохо спит, просыпается на рассвете. Однажды к ней во сне явился мертвый брат. «Очень неприятно!» Сегодня утром ей кусок в горло не шел, она выпила только чашку чаю.
По дороге, параллельно рельсам, катит закрытый грузовик с красным фонарем и квадратными окошечками спереди. «Похоже на цирковой фургон; не удивлюсь, если его ведет клоун».
Молодой человек читает, темноволосая лыжница (она назвалась Стеллой) обменивается банальностями с рыжей дамой.
— Я лично предпочитаю Локарно, а не Лугано.
— А я отдыхала в Кране, но мне не понравилось. На этом курорте все очень богаты или корчат из себя богачей…
Старая дама слушает их беседу, Ночная Роза грезит наяву.