— Он с ума сошел, — проворчал Трикамп, посмотрев ему вслед. — Г. Бальтазар, не позволите ли вы мне дать моим людям по стаканчику кюрасо? Наступает уж день, и на дворе должно быть холодновато.
— Сделайте одолжение, — отвечал Бальтазар.
Трикамп вышел, Корнелиус обернулся, взглянул на старую Гудулу, которая, стоя на коленях в уголке, горячо молилась, и быстро пошел в кабинет к Корнелиусу.
X.
Ученый рассматривал с величайшим вниманием рукоятку ножа и замеченную Трикампом выбоину. Это исследование продолжалось несколько секунд, в течение которых унылый и упавший духом Бальтазар машинально смотрел на своего друга, нисколько не интересуясь его поведением. Корнелиус молча влез на стул и с тем же старанием исследовал железную проволоку от звонка и то, каким образом она могла быть разорвала…
— Куда проведен этот звонок? — вдруг сказал он.
— В залу, — отвечал Бальтазар.
Корнелиус потянула за конец проволоки, ведущей к звонку, но никакого звона не последовало.
— Ах! — сказал Бальтазар. — Она все предвидела, она сняла звонок.
Корнелиус, не отвечая ему, внимательно рассматривал, куда проходила проволока. Оказалось, что она была проведена сквозь жестяную трубу достаточной, впрочем, ширины. Проволока совершенно свободно вертелась в ней, и задержка, очевидно, заключалась не в трубе.
— Посмотри на звонок, — сказал Корнелиус Бальтазару, — двигается ли он, когда я дергаю за проволоку?
Бальтазар послушно подошел к двери, решительно не понимая, в чем дело.
— Двигается ли? — повторил Корнелиус, дернув несколько раз за проволоку.
— Едва, едва, — отвечал Бальтазар, — но звону нет никакого. Да и сам звонок как-то круто вывернут и как будто что-то поддерживает его в этом положении.
— Хорошо, — сказал Корнелиус, — мы это сейчас увидим; поддержи-ка секретер, я влезу на него.
Бальтазар вернулся в кабинет и исполнил то, что требовалось. Корнелиус перелез со стула на секретер и с помощью ножа с трудом дотянулся до отверстия в перегородке, как бы желая испытать на себе трудность этого предприятия.
Едва Бальтазар открыл рот, чтобы спросить его, как вдруг он услыхал, что Гудула в соседней комнате зовет его. Он быстро вышел и нашел старуху в сильном возбуждении, окруженную прибежавшими на ее крик агентами.
— Барин, — кричала она, — она убежала!
— Христиана?
— Да, барин, я встала с колен и в это время увидала, что она пробежала чрез комнату и выбежала в сад! Ах ты Боже мой! Бегите за ней, она что-нибудь над собой сделает!
— А! Змееныш! — воскликнул Трикамп. — Она только притворилась мертвою. Эй, вы, вперед, чрез сад!
Все агенты с Трикампом во главе бросились вон из дома, а Бальтазар побежал в комнату молодой девушки, чтоб удостовериться, что Гудула сказала правду.
Христиана действительно исчезла, но в ее комнате он нашел пролезшего чрез отверстие в перегородке Корнелиуса. Ученый стоял пред кроватью, раздвинув занавески, и лицо его выражало живейшее изумление.
— Да, да, ищи там, — гневно сказал Бальтазар, убежденный, что причина изумления его друга заключается в бегстве Христианы. — Ты видишь, что она виновна, так как она убежала!..
— Я вижу, — отвечал обернувшись к нему, весь дрожа от внутреннего возбуждения и сверкая глазами Корнелиус, — я вижу, что она не виновна, а что мы преступники и дураки!
— Что, ты с ума сошел?
— И я знаю твоего вора, — продолжал Корнелиус со все возрастающим возбуждением, — и я тебе сейчас расскажу все, что он делал, и как он забрался, и как ушел!.. И я назову тебе его!.. И прежде всего он забрался не из этой комнаты, не через это отверстие, а чрез камин в твоем кабинете.
— Через камин?
— Да, через камин!.. И так как по своему обыкновению он добирался до металла, до твоего золота и серебра, то он прежде всего кинулся к твоему портфелю и взломал его стальной замок, затем к секретеру, взломал опять-таки его железный замок и, захватив твои флорины, дукаты и драгоценности, убежал, воткнув на прощанье нож в перегородку… Затем, отодрав обои, он перескочил в эту комнату и уронил одну жемчужину… А если ты желаешь знать, что сталось с твоим медальоном, смотри сюда!
Корнелиус раздвинул занавески у кровати и указал Бальтазару на небольшое распятие на стене. Оно оказалось сверху донизу вызолоченным и сияло ярким блеском…
— Вот что он сделал из золотой оправы..
Затем, опустив руку в служившую кропильницей раковинку у распятия, он вынул оттуда сплавленные вместе обе половинки хрустального медальона с цветком посредине.