– О моих талантах ты не волнуйся, брат. И о холдинге своем не волнуйся. Дела мои может и в другой области, но пару-тройку контрактов за те несколько месяцев, что здесь пробуду, я тебе выбью, можешь быть уверен.
– Видел бы тебя твой брат, – Хазым грустно улыбнулся. – Он бы гордился тобой. Хотел бы я, чтоб мои сыновья были на тебя похожи. Умные, смелые и не допускающие ошибок. – Хазым покачал головой, глядя на младшего брата своего старого друга. Кудрета Чамкырана он знал еще сопливым мальчишкой в коротких штанах, и даже сейчас он будто бы видел перед собой охламона, подсыпавшего сахар в бензобак его машины, вот только вместо живых веселых глаз того мальчишки на него сейчас смотрели стального цвета глаза хладнокровного хищника, безжалостного бизнесмена, сделавшего себе имя на слиянии и поглощении. В этом бизнесе равных Кудрету в Турции не было вовсе, и даже в Европе уже мало кто мог с ним соперничать в деле корпоративного рейдерства, в его портфолио были десятки громких многомиллионных сделок, и о некоторых из них говорили с опаской, содрогаясь от решительности и безжалостности человека, сумевшего провернуть эти дела. Признаться, наверняка многие рейдерские акулы изрядно удивились и порадовались известию, что Кудрет Чамкыран вернулся в Стамбул и устроился в местный холдинг – многие акулы праздновали победу, не говоря уже о невинной рыбешке, благодарившей бога о миновавшей угрозе – и зря. Кудрет вернулся в Турцию лишь на короткое время, это они с Хазымом обсудили сразу – пока Кудрет не уладит личные дела, а потом он вернется в Лондон, с женой и дочерью. А то и сразу уедет в Нью-Йорк. Глаза Кудрета, холодные безжалостные волчьи глаза, видели только самую крупную цель.
– Когда Эмин умер, ты заменил мне брата, Хазым. Многим в моем успехе я обязан и тебе. Разве я не помог бы тебе, даже если бы не питал личный интерес? Так вот, вечером я буду только рад с тобой это обсудить, но сейчас важнее этот Мехмет Йылдыз, которого они свалили на нашу шею, и судя по твоей реакции, с этим парнем что-то не так.
– Этот Йылдыз… Я не знаю, что и думать, Кудрет, – Хазым задумчиво нахмурился. – Я нанял его для Синана. Синан тогда уже спивался, путался с бабами, признаться, я думал, что он уже одной ногой в могиле, вляпался в драку в день рождения Селин. Тогда я с этим парнем и познакомился. Мелкая сошка, временный телохранитель, подрабатывал тренером, никаких крупных дел. Я проверял его, знаешь? Через знакомых в полиции, в жандармерии, в министерстве обороны.
– Значит, ты заподозрил, что его кто-то подослал?
– Что бы вдруг и не заподозрить? Моего сына избивают ни с того, ни с сего какие-то типы, и вдруг герой-одиночка разбрасывает их всех, разоружая одного из них. Храбрый парень. Сильный, решительный, заботливый. Он тогда показался мне подходящим человеком, чтобы заняться Синаном, и я на него немного покопал. – Хазым достал из выдвижного ящика папку, которую приготовил заранее, когда узнал последние новости. – Не думаю, что можно было что-то упустить, но – один Аллах ведает.
Он протянул папку Кудрету, и тот быстро начал листать бумаги, проглядывая одну за другой наискосок, моментально вылавливая ключевую информацию.
– Деревня, потом трущобы, лучший ученик, армия, хм… Азраил? – Кудрет присвистнул, приподнимая брови. – Интересно. Коэффициент интеллекта – мое почтение, арабский язык, отличные результаты в стрельбе, единоборствах и строевой подготовке – как на войне помогает строевая подготовка? Хотя, ему не помогла. – Хазым укоризненно посмотрел на Кудрета. – Молчу, молчу, уважаю нашу армию, это наши лучшие из лучших. Почти. Этот парень, судя по всему, о финансах и бизнесе не знает ничего. Вопрос: почему именно он станет уполномоченным Хазан? О твоих сыновьях-идиотах я не говорю, прости, брат, но… – Кудрет развел руками, и Хазым печально кивнул. Да, от его нерадивых сыновей можно было ожидать такой глупости, как найм на крупную роль в холдинге безграмотного телохранителя, но Хазан… Хазан была умной, смелой и, что самое главное, благоразумной. – Это подозрительно, Хазым, очень подозрительно. Ты не думаешь, что он будет ширмой?
– Ширмой, Кудрет? – Хазым недоуменно прищурился.
– Или мы что-то упустили об этом парне, или он дымовая завеса. Я ни за что поверю, что его прислали просто потому, что твой сын Синан теперь ест с его рук. Моя племянница ни за что бы такое не допустила.
– Синан и правда ест с его рук, а Гекхан… Что творится в голове Гекхана для меня загадка. Постоянно выдумывает какую-то чушь, лишь бы мне назло. Хазан, да, один Аллах ведает, с чего это допустила Хазан.
– Интересно, – Кудрет поднял фотографию Мехмета, внимательно разглядывая ее. – Почему парень с такими показателями не пошел в полицию? Да к тому же, его бы с руками и ногами оторвали в крупных охранных агентствах. Почему он перебивался с хлеба на воду?
Хазым ошеломленно приподнял брови. О таком он даже и не думал. И правда, почему?
– В полиции ни о чем таком не говорили. Если бы дело было в каких-то темных делишках, мне бы сообщили…
– Я поспрашиваю у своих, – Кудрет отложил папку. – По поводу акций, полагаю, проблем быть не должно?
– У меня большинство.
– Акциями моего брата управляет Хазан. Если начнет создавать проблемы, – Кудрет задумался. – Моя невестка меня терпеть не может, но на акции имеет право и Эдже…
– Давай не будем вмешивать в эти дела Эдже, – Хазым покачал головой. – Она совсем еще ребенок.
– Да ей уже замуж пора. Найду ей мужа, устрою ей свадьбу, надену на нее красный пояс, раз уж на Хазан надежды никакой, – Кудрет покачал головой. – Я говорил, не отправлять ее в Америку, вот, пожалуйста, вырастили феминистку.
– Ты и вырастил, – напомнил Хазым, улыбаясь, и Кудрет покачал головой.
– Ну уж нет, это вам с Фазилет на меня не свалить не удастся, тут я совершенно не при чем. Ладно, оставим, по поводу акций. Те пять процентов…
– Оставь, Кудрет, пожалуйста, не говори об этом.
– Брат, – стальной взгляд практически пришпилил Хазыма к креслу, как булавкой. – Рано или поздно тебе придется с этим разобраться.
– Рано или поздно, я с этим разберусь, – Хазым прикрыл глаза. – Я найду его, Кудрет. Я обещал Севинч, что найду его.
Кудрет прошипел что-то под нос.
– Брат, – сказал он, повышая голос. – Отпусти уже мертвеца.
– Он не мертв, почему вы все просто не поймете, Кудрет? Я говорю, и говорю, и говорю, что уже задыхаюсь, но вы мне не верите. Мой сын жив. Ягыз жив. И у меня есть этому доказательства.
Кудрет смотрел на него, но в его взгляде появилось нечто новое, непривычное. Жалость.
Кудрет Чамкыран смотрел на него с жалостью.
– Ты не веришь мне. Хорошо, я тебе покажу, – сказал Хазым, вставая и подходя к сейфу. Он достал папку, которую берег много лет, которая не пополнялась уже много лет, в которой были свидетельства жизни его сына. – Ягыз жив, Кудрет. Однажды я найду его. Я узнаю его. Моя душа его узнает.
***
– Проходи, сынок, садись.
Хазым внимательно разглядывал парня, присевшего в кресло перед ним, пытаясь разглядеть то, что скрыто. Было заметно, что у человека появились деньги, подумал он. Хороший костюм вместо дешевой синтетики, прическа другая, чуть более модная, наверняка работа барбера Синана, который дерет с него безумные деньги. Часы на руке были старые, дешевые, парень начинал входить во вкус, но пока еще не вытравил из себя свою деревню и нищий район. В осанке, в том, как он держал голову, руки – в этом чувствовалось положение человека, привыкшего подчиняться и исполнять приказы, а не командовать, слуги, а не хозяина. Хазым вспомнил, как напротив него сидел Кудрет, с детства евший на золоте и пивший с серебра – расслабленный, уверенный, спокойный, но в любую секунду готовый к прыжку, и теперь сидит этот, Мехмет Йылдыз, простой солдат, мелкая сошка. Да, сильный, да, смелый, да, может быть опасный, но кто он против Кудрета? И кто он против самого Хазыма? Исчезнет по щелчку пальцев, несмотря на свои успехи в стрельбе, единоборствах и строевой подготовке.