На что рассчитывали его безумные сыновья и разумница Хазан? Этого рабочего муравья они сочли способным противостоять паукам?
– Когда я брал тебя на работу, сынок, я и не представлял, что ты достигнешь такого успеха, – сухо сказал Хазым, глядя на мальчишку. Парень уставился на него огромными честными голубыми глазами, сама крестьянская простота. – Ты посмотри, как быстро ты поднялся. Еще вчера ты подтирал за моим сыном рвоту, а сегодня пришел занять кабинет в моем холдинге. Я не спрашиваю тебя, как тебе удалось очаровать моих сыновей. Они глупцы. А вот Хазан, моя названная дочка, дочь моего друга, чем ты ее взял? Что ей нужно в этой ситуации?
– Госпожа Хазан поручила мне присматривать за поведением господина Кудрета в вашем холдинге. Господни Хазым, она не желает вам зла, и ваши сыновья не желают вам зла. Они не доверяют вашему новому коммерческому директору.
– Правильно не доверяют, – пожал плечами Хазым. – Я бы тоже не доверял – если бы мне было чего опасаться. – Когда Мехмет с сомнением посмотрел на него, Хазым усмехнулся. Всего неделю назад Кудрет закончил расчленять миллиардную компанию, работавшую на всех пяти континентах. Нет, в Стамбуле Кудрету не было достойного его дела, кроме как возвращения его злокозненной жены. – Моим сыновьям не о чем беспокоиться, кроме как о свадьбе Гекхана, которая не состоится. Хазан и сама должна бы это понимать.
– Господин Хазым, – ровным голосом ответил мальчишка. – Хазан и ваши сыновья не желают вам зла. – Повторил он, твердо глядя ему в глаза, поднимая голову, меняя позу, и Хазым усмехнулся.
Простой рабочий муравей. Мальчишка из низов.
Вот только просто рабочий муравей не мог так легко войти в доверие его семье. Так легко, словно играючи, он взял за плечо Синана и повел его за собой, словно был рожден для этого. Когда встал между ним самим и Синаном в тот ужасный день, сделал бы так «простой рабочий муравей»? Когда встал между ним и Гекханом, в ситуации, где Рыза и другие телохранители отступили бы, когда встал так, словно имеет право учить Гекхана, как следует сыну обращаться с отцом.
Вел себя так, словно чувствовал себя хозяином ситуации, пусть и выглядел слугой.
– Парень… Ты обманул меня, так? Я впустил тебя в свой дом, в свою семью, потому что мне была нужна помощь, а ты воспользовался этим для своей выгоды? Задурил голову моим сыновьям, моей названной дочери. Так получается, сынок? – Хазым сам до конца не верил в эти слова. Не потому, что так уж питал иллюзии относительно честности Мехмета Йылдыза – он не до конца верил в легковерность Гекхана, и совсем не верил в легкомыслие Хазан. Он просто не понимал, как такое могло случиться.
– Господин Хазым, – Мехмет вздохнул. – Я сам не понимаю, как это все случилось. За последние несколько месяцев столько всего изменилось. Я признаюсь вам, я сам не понимаю, что я здесь делаю. Это не мое место, это не мой мир, я не знаю, что здесь делать. Ваши сыновья и Хазан верят в меня больше, чем я в себя, я признаю это. Они послали меня следить за господином Чамкыраном, потому что… Потому что я наблюдателен, и у меня хорошая память. С той же пользой они могли отправить Эрдала или вашего господина Рызу. Но они, – он пожал плечами. – Выбрали меня.
Хазым молчал, глядя на него и с удовольствием отметил, как парень заерзал под его взглядом.
– Я не знаю, что о тебе думать, сынок. Я просто не знаю, что о тебе думать. Иногда я верю тебе. А иногда мне кажется, что ты самый наглый лжец на земле.
– Я никогда не давал вам повода думать, что я лгу, господин Хазым, – натянуто ровным тоном ответил Мехмет, и Хазым кивнул, поджимая губы.
– Так и выглядит. Ни разу не давал мне повода.
В дверь постучали, и уже по одному стуку было понятно, кто там.
– Входи, Кудрет.
Кудрет вошел в кабинет, кивнув Хазыму, присел, повернулся к Мехмету.
– В моем кабинете кто-то насрал на рабочий стол, – сказал он по-английски совершенно будничным тоном, и Хазым вздрогнул, услышав это, но Кудрет смотрел только на Мехмета, который сидел, непонимающе глядя на Кудрета, ничем не выдав, что удивился странным словам. Кудрет повернулся к Хазыму, чуть улыбаясь и продолжил по-английски. – Малец, с которой из этих девок в приемной ты собираешься замутить, они там все по тебе уже слюни пускают, по такому красавчику? – Мехмет не отвечал, вежливо глядя на Хазыма, и Кудрет улыбнулся.
– Да, ты прав, – ответил Хазым. Он понимал английский лучше, чем говорил, но этого будет достаточно, подумал он.
Кудрет опять повернулся к Мехмету, протягивая ему папку.
– Если ты думаешь, что будешь тут сидеть под дверью моего кабинета и пялиться на мою жопу, думая, что имеешь хоть какой-то шанс меня хоть как-то остановить, – сказал он, теперь по-турецки, – то сильно ошибаешься, сынок. Моя племянница платит тебе приличные бабки, и ты их будешь отрабатывать. Организуй мне встречу со всеми стейкхолдерами, профасилитируешь митинг, согласуешь со мной адженду заранее, дек презентации подготовит Озге, скоординируешь с ней.
Хазым спрятал усмешку под ладонью, которой прикрыл подбородок.
***
Когда раздался стук в дверь, Синан нехотя поплелся открывать – Севда возилась на кухне, а Мехмет плескался в душе после тяжелого рабочего дня. Это оказалась Хазан, как он и думал – потому что это он Хазан к ним вызвал.
– Где папка? – Спросила она, не здороваясь, и прошла в дом. Синан повел ее в гостиную, знакомя ее по дороге с изумленной Севдой, и Хазан сразу же схватилась за документы, игнорируя все вокруг нее.
– Ты уже изучил бумаги, Синан? – Раздался голос Мехмета, и хозяин дома вышел к нему, утирая волосы полотенцем, в одних пижамных брюках. Увидев Хазан, он застыл, так и держа у головы полотенце. Хазан подняла голову, и у нее округлились глаза, на лице был нарисован ужас, и Синан не сразу понял, что именно ее так потрясло.
Он уже успел привыкнуть, подумал он, и забыл, как жутко выглядят эти шрамы на теле Мехмета. Мехмет прикрылся полотенцем, отступая на шаг, скрываясь за дверью, Синан знал, что его друг чувствовал неловкость и стеснение. Мехмет не гордился своими боевыми ранами, он стыдился их, они напоминали не о геройстве, сказал он однажды Синану, когда тот пошутил, что мужчину шрамы украшают – они напоминают о его провале.
Хазан потрясла головой, словно пытаясь прийти в себя, и Синан попытался отвлечь ее.
– Это очень хорошая сделка, мне кажется. Если Кудрет ее провернет, холдинг ожидает большой куш.
– Потому-то дядя и отдал ее Мехмету, – быстро ответила Хазан, опять начиная проглядывать документы. – Он знал, что первым делом он понесет эти документы нам.
– Значит, он готовит что-то еще, – раздался голос Мехмета, вошедшего в комнату, на этот раз полностью одетым, но все еще с мокрыми волосами. – Он точно намерен что-то скрывать. Твой отец хорошо говорит по-английски? – Спросил он Синана, и Синан пожал плечами.
– Как-то говорит, не знаю, насколько. Такси заказать и в ресторане поужинать может. Я не могу, я французский учил.
– Знаем мы твой французский, – фыркнула Хазан. – При чем тут английский, Мехмет?
– Я не говорю, – ответил Мехмет. – И он это знает. Он проверял меня. Сказал что-то при мне по-английски, я не знаю, что, но твой отец чуть не подпрыгнул, когда это услышал, а я не успел отреагировать.
– Ты сможешь повторить то, что он сказал? – С интересом спросила Хазан, и Мехмет нахмурился, глядя на нее.
– Я почти не говорю по-английски…
– Но у тебя же такая память, ты ведь сам говорил, что помнишь все, что было при тебе произнесено. Сможешь повторить его слова?
– Я… – Он поднял и опустил руки. У двери стояла Севда с подносом кофе, глядя на них с любопытством, и Мехмет беспомощно посмотрел на нее. – Я не знаю. – Он закрыл глаза, вздохнул, открыл снова, и сказал вслух какую-то белиберду. Севда непонимающе посмотрела на Синана, а Хазан расхохоталась.
– Он сказал, что кто-то насрал на стол в его кабинете. Да, теперь он точно уверен, что ты не знаешь языка.