– Да нет, не выдумывай, – Мехмет рассмеялся, качая головой, и Синан повернулся к Хазан.
– Хазан, твой вердикт?
– Была, Мехмет, – подтвердила та. – Девчонка обсуждала с тобой реактивные самолеты, Мехмет. Включи мозг. То есть, – добавила она после паузы. – Если она сейчас пилот или работает в аэропорту, или…
– Она работает в пекарне, – признал Мехмет, и Синан с Хазан хлопнули друг друга в ладони, давая «пять». – Это все равно не доказательство.
– Кто была твоя первая девчонка? – Спросил Синан, и Мехмет неопределенно промычал что-то, явно не желая делиться. – Не, ну правда? Кто?
– Ее звали Наз, – ответил он, и строго посмотрел на него, когда тот покрутил рукой, ожидая подробности. – Она была моей одноклассницей. На этом все.
– Что, не будет подробностей, какого цвета на ней было платье, когда вы впервые встретились, о чем вы говорили, что сказала тетя Мехрибан, когда ты сбил ее на велосипеде, когда гнался за Наз с цветами, а? Где теперь детали, когда нам стало интересно? – Хазан захихикала, когда Мехмет сурово уставился на нее.
Мехмет пожал плечами.
– Да нет, там не было ничего особенного. Просто одноклассница, с которой мы ходили в кино и которую я провожал до дома, а потом она переехала с родителями в Анкару, и все закончилось. А кто был твоим первым парнем?
– Его звали Эдди, и он был идиот, – спокойно ответила Хазан, и Мехмет кивнул.
– О, – он задумчиво покивал, будто она сказала что-то очень содержательное. – Очень захватывающая история.
– Вот так все и было, – ответила Хазан, улыбаясь, и Синан покачал головой, затягиваясь сигаретой.
– Это чушь, сестричка. Ты нам практически ничего не сказала. В пятнадцать лет все парни – идиоты.
– Ну, рассказывать мне еще меньше, чем Мехмету, – хихикнула она. – Мы тоже ходили вместе в кино, но ему зато не приходилось меня провожать. Мы оба жили в пансионе. Потом он ушел от меня к Фарах, и я впервые за многие годы воздала хвалы Аллаху за это.
Они расхохотались, пугая громким смехом поющих сверчков.
Отсмеявшись, Синан откинулся на спину, глядя на звезды.
– Я бы рассказал вам про свою первую, но вы и так про нее знаете больше, чем надо.
– Это что, госпожа Ниль? – Удивленно переспросил Мехмет, и Синан кивнул.
– Мы сходились и расставались с ней, наверное, раз двадцать. Мы же еще в детстве все вместе дружили, помнишь, Хазан? Ну как дружили, родители свозят детей в один дом и говорят: «играйте». Кто там еще был, Хазан? Ребята, которых привозили, чтобы мы стали лучшими друзьями? Мерт, Умут, Асия, Фериде… Была бы у меня память как у тебя, Мехмет, я бы их всех до единого перечислил, но я многих из них уже не помню. Они просто испарились один за другим. Остались только мы трое, правда, Хазан? Ты, я и Ниль. А потом Хазан отправили в Америку, и мы с Ниль остались совсем одни, два одиночества на белом свете.
– Не стоило вам начинать встречаться, – сказала Хазан, отворачиваясь от него, и Синан вздохнул.
– Ее мама очень этого хотела. – Синан снова затянулся и выдохнув колечко дыма почти обрадовался – у него впервые получилось настолько ровное и плотное колечко. – У Ниль тоже потом умерла мама, – тихо сказал он. – Послушайте, – сказал он после короткого молчания. – Интересная история. Мы теперь все тут наравне. Мы все трое – сироты. То есть, наверное судьбой было предназначено, чтобы я вас догнал.
– Синан, – недовольно воскликнул Мехмет, и Синан грустно фыркнул.
– А может быть и нет. Это вам за мной не угнаться. Ты всегда говоришь, Хазан, как мать плохо к тебе относится… Но она у тебя есть. И твоя мать в больнице, Мехмет, но она иногда тебя вспоминает. А у меня родителей не было никогда.
– Синан, не надо, не говори так, – тихо произнесла Хазан, обнимая Синана за плечи, но тот никак не отреагировал на ее слова.
– У меня никогда не было родителей, Хазан. У нас троих. Они были рядом, конечно. Кормили нас, одевали, возили устраиваться в школу, спрашивали, как учеба. Но они всегда смотрели сквозь нас, Мехмет. Как будто смотрели и думали: «Нет, это не то». Я не помню, когда я впервые это подумал. Что родители родили меня в качестве утешительного приза. Проверить, может успокоятся. Но мать взяла меня на руки и сказала: «Нет, это не он». Я прямо представляю себе, что так и было.
– Синан, я уверен, что такого не было никогда.
– Ну, наверное, они не сказали этого вслух. Но я уверен, что они это подумали. И про меня, и про Селин. Подумали, что мы – это не то, фальшивка, негодная подделка. И они сразу отодвинули нас в сторону. – Синан встал и сделал несколько шагов к реке, стоя спиной к костру, спиной к ним. – Я так старался… Так старался, чтобы они увидели меня, услышали, вспомнили, что я есть. Что я существую… – Синан не видел, но услышал, почувствовал, что Мехмет встал рядом с ним, не прикасаясь к нему, просто слушая. – Я пытался быть хорошим, пытался быть плохим, пытался быть хоть каким-то, только не пустым местом, но… Меня с успехом мог заменить цветок в горшке – напоить, подкормить, подрезать немного, снять пыль – и пусть стоит дальше, загораживает свет. Гекхан пытался помочь мне, я знаю, он пытался, но Селин была такой маленькой, а ей никто даже не показывал как называются цветы, никто не показывал ей, что это собака, это кот, это чашка, где у Селин носик, где у нее пальчики – этим занимался Гекхан, и я не знаю, кто учил этому меня, если вообще меня этому учили, понимаете? Я не знаю, как я вообще научился говорить, если они со мной обращались как с Селин. Мне дышать становится трудно, когда я думаю об этом. Тот человек, который похитил Ягыза. Он не только моего брата украл. Он украл у меня моих родителей, понимаете? У меня никогда их не было, Мехмет, потому что их похитили, вместе с Ягызом украли их у нашей семьи. Ты говорил, что они рядом, что я должен их уважать, что я должен их понять, но у меня их никогда не было!
По его лицу потекли слезы, и Синан сердито утер их рукавом.
– У меня никогда не было родителей, и я не должен был ощутить утраты, ведь так? Нельзя страдать по тому, что никогда у тебя не было, а их у меня не было! Не было! – Крикнул он прямо в темное небо, покрытое множеством звезд. – Их не было у меня!
Синан разрыдался, закрывая лицо руками.
– Только почему так больно, Хазан? – Спросил он, чувствуя, как она становится рядом, обнимая его. – Если я потерял то, что не имел, почему мне так больно? Почему мне так больно, мама? – Закричал он, зная, что никогда не узнает ответа.
========== Часть 15 ==========
Хазан вошла в кабинет, и первое, что раздалось оттуда – были громкие аплодисменты и голос ее дяди.
– О-о-о, госпожа Хазан! Добро пожаловать! Никак поработать вздумалось, не ждать ли нам сегодня наводнения? А где твои две боковые подпорки, без которых ты теперь ровно ходить не можешь – Псих и Придурок, где они? О, этот здесь, какая радость, – скривился Кудрет, увидев вошедшего следом Мехмета.
– Костыли, господин Кудрет, – сказал Мехмет, нервно передергивая плечом. – Слово, которые вы забыли, называется костыли.
– Ай, спасибо, сынок. Костыли. Вот спасибо. Они понадобятся, когда тебе переломают ноги, за то, что лезешь, куда не просят. Как там Агва, Хазан, не утопнет ли без вас, что вы столько времени ее караулили вместо того, чтобы работать?
– Дядя, перестань паясничать. Зачем ты нас сюда вызвал?
– Затем, что Эгемены вместо работы опять занимаются своими семейными проблемами. Где ваш третий мушкетер, в какой норе он теперь прохлаждается? Где этот придурок Гекхан? Куда черти унесли Хазыма? Почему во всей компании работаю один я?
– Господин Кудрет, перестаньте шуметь и спокойно объясните, что происходит, – попросил Мехмет, и Кудрет развернулся к нему.
– Спокойно объяснить? Отчего бы и не объяснить. Завтра мне нужно быть в Измире. Завтра, вместо того, чтобы гулять с дочерью, как я ей обещал, мне придется ползать на пузе перед какими-то мелкими чиновниками в Измире, потому что наш дорогой Хазым не подписал одно из прошений в местный муниципалитет, и сделка по строительству спорткомплекса, и все средства, затраченные на ее подготовку, летят псу под хвост. Миллионы евро можно сказать сожжены безвозвратно, потому что Эгемены, вместо того, чтобы работать, где-то прохлаждаются и играют в жертв судьбы. А потому, племянница, засучивай рукава и начинай пахать. Сегодня вечером я должен был отправить коммерческое предложение в Амстердам, этим займешься ты. Я уже все отправил на твой корпоративный ящик, готово процентов на шестьдесят, мне помогал Мете, работаешь с ним. Ты, солдафон, сейчас встретишь партнеров из Индии и покажешь им наши объекты. Со слонами перед ними танцуй, если понадобится, но чтобы они были довольны и счастливы. Господин Кенан разбирается с налоговой. На рекламу я отправил Озге. Все, работаем, расходимся! – Скомандовал он, выталкивая Хазан и Мехмета из своего кабинета, и Хазан закатила глаза.