– Значит, я это заслужил. Значит, ты это заслужил, отец. Значит, так будет правильно.
– Как ты смеешь? – Отец сделал шаг вперед. – Как ты смеешь, мерзавец? Избалованный испорченный мальчишка, у тебя с детства было все, мы дали тебе все, больше, чем кому-либо, а ты, неблагодарный, смеешь теперь мне такое говорить?
– Хватит, отец! Хватит! – Голос Синана срывался. – Не дали вы мне все, отец, не дали, понимаешь? У меня были все эти вещи, безделушки, еда, но… У меня вас не было! Я бы все отдал, чтобы вы у меня были! Я был бы согласен, чтобы меня похоронили живьем, как Мехмета, но что бы у меня при этом была мать, которая любит меня, а не то, что делали вы!
– Что ты несешь, бессовестный? – Хазым смотрел на него недоверчиво. – Что ты говоришь, бесчестный? Чего еще тебе не хватало? Чего тебе было мало, мерзавец?
– Ну конечно. – Синан фыркнул. – Я так и думал. Тебе все еще плевать. Тебе просто-напросто плевать. Знаешь что, проваливай, – Синан развернулся к двери. – Уходи. Иди, ищи дальше своего идеального Ягыза. Мне тоже уже плевать.
– Стой, Синан, – зло прикрикнул отец, но Синан не обратил на него внимания, открывая дверь.
– Эй, комиссар! – Выкрикнул он, ища глазами Серкана. – Ловите меня, я совершаю побег!
Комиссар Серкан подлетел к нему в мгновение ока, хватая его в охапку и заламывая руки за спину, и Синан подумал, что его сейчас повалят и что-нибудь отдавят, когда услышал знакомый голос над головой:
– Серкан, Серкан, товарищи, товарищи, перестаньте, отпустите его, он просто пошутил, он пошутил…
Мехмет помог ему подняться, подхватывая подмышки и отводя от него руки полицейских.
– За такие шутки, парень, в тюрьме тебе все зубы повыбивают, – сердито сказал Серкан, встряхивая Синан за шиворот.
– Да ладно тебе, Серкан, – Мехмет примирительно улыбнулся, одной рукой обхватывая Синана и прижимая к себе в крепком объятьи.
– Мы вытащим тебя, слышишь, вытащим, но прошу тебя, не нарывайся там, хорошо? – Мехмет прошептал ему это на ухо, когда Серкан снова потянул Синана к себе, грубо хватая под руки.
– Не положено, Мехмет. Иди отсюда.
– Просто будь спокоен, Синан, хорошо? Перетерпи, пожалуйста, – Мехмет сделал шаг к нему, когда какой-то парень в серой форме грубо схватил Синана, сковывая ему руки наручниками. – Мы тебя вытащим!
– Отойди от него, Мехмет, – голос отца был так холоден, что обжигал сильнее огня. – Никто не будет его вытаскивать. Пусть сгниет внутри.
Мехмет шокированно оглянулся на отца и снова встретился глазами с Синаном, отрицательно качая головой.
– Все нормально, Мехмет, – Синан фыркнул, глядя на отца. – Я поступил правильно, ты бы сам мне сказал, чтобы я так сделал, скажи? Ты бы позволил мне промолчать, если знал бы?
Мехмет начал протестовать, но Синан улыбнулся, качая головой и развернулся, направляясь прочь.
– Ведите меня уже, подальше отсюда.
Его посадили в фургон для перевозки преступников, и Синан мрачно опустил голову, глядя на наручники на его запястьях.
– Эй, парень, – услышал он над ухом и поднял глаза. Рядом с ним стоял невысокий черноволосый мужчина в той же серой форме, но Синан не мог сказать, был это тот же самый, что сковал его, или другой. – Слушай сюда, меня зовут Омер, понял? Внутри веди себя тихо, понятно? Не нарывайся, но и не трусь. И если что, имей в виду, можешь ко мне обратиться. Если меня не будет, я потом тебе скажу, кто сможет тебе помочь вместо меня.
Синан удивленно уставился на Омера, и видимо, большой знак вопроса проявился на его лбу.
– Твой старший брат служил со мной в одном полку, оказывается. Разве я не помогу братишке однополчанина?
Долю секунды Синан недоумевал, а потом понял, и ему отчаянно захотелось рассмеяться.
Мехмет и его друзья друзей по армии.
***
Гекхан подумал, что не был в своей комнате больше года. Он бывал в особняке, после того, как они узнали о болезни мамы, но в свою детскую комнату…Да, точно, в последний раз он заходил сюда на следующий день после восемнадцатилетия Селин. Чтобы забрать заранее собранные чемоданы. Уже прошло больше года. Как быстро летит время, и как много всего случилось за это время, особенно в последние недели.
Комната была прибрана, пыль тщательно вытерта, но было видно, что никто здесь не живет: кровать без одеяла и постельного белья, пустые полки, не было всех этих мелочей, что выдают жизнь обитателя комнаты.
Гекхан улыбнулся и вышел прочь, наверное, прощаясь с этой комнатой навсегда. Он подумал, что эмоций почти не осталось. У него теперь был другой дом. Свой.
Гекхан спустился в гостиную, из которой раздавались звуки громкой ссоры, и войдя внутрь, Гекхан наткнулся на мученическое выражение лица отца, который сидел в кресле и с похоронным видом наблюдал за скандалом между Мехметом, Хазан и Кудретом.
Хазан и Мехмет шли на мерзавца единым фронтом, но тому было как с гуся вода. На слова «бесчестный» и «бесстыжий» он только закатывал глаза. Человек, которому было абсолютно на все наплевать.
Гекхан прошел мимо ссорящихся, решив не принимать участия в бесполезном споре, зная, что в итоге только доведет себя до припадка, а этот шакал так и будет радостно улыбаться, питаясь негативными эмоциями, словно вкушая вкуснейшие яства.
– Хватит! – Крик отца прорезал комнату, и все замолчали. – У меня уже голова болит от ваших воплей. Замолчите!
Все послушно замолчали, встревоженно глядя на отца. Гекхан оглядел их всех, собравшихся в особняке этим вечером.
Отец, постаревший, сгорбившийся, седой.
Кудрет, довольный, развалившийся на диване, с бокалом коньяка в руке.
Хазан сидела в кресле, ее лицо было хмурым, она смотрела перед собой, нервно покусывая ноготь на большом пальце, дергая одной ногой в очевидно неудобной туфле на высоком каблуке.
Мехмет стоял, привалившись к столу, вид у него был несколько растрепанный – пиджак он снял, положив его на стул, узел галстука ослаблен, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, пробилась вечерняя щетина.
У всех был усталый и расстроенный вид.
Гекхану не хотелось думать о том, что переживает сейчас Синан.
Джемиле. Гекхан вздохнул. При всей своей любви к Джемиле, он должен был признать, что для нее тюрьма уже не была чем-то новым, в свое время в неприятности она влипала часто, а уж в период войны за Омрюм Кудрет и Джемиле знали всех сотрудников полицейского участка по именам и имели личные там камеры.
Когда ее арестовали, она позвонила ему и самым деловитым голосом сообщила, что он должен срочно ей собрать и передать – все это же сегодня для Синана собирал Мехмет по совету Гекхана. Гекхан потер лицо, думая о Джемиле, о том, что прокурор, ведущий ее дело, почему-то упорствовал в желании держать ее взаперти.
– Как же все это случилось, о Аллах? – Отец почти прошептал это, но в полной молчания комнате слова были отчетливо слышны. – Почему так случилось?
– Равновесие в природе, дорогой Хазым, – Кудрет осклабился, потягивая коньяк. – Чамкыран сидит, вот и Эгемен присаживается. Гармония и баланс. И никому не обидно, ну кроме Гекхана, ему теперь из женской тюрьмы в мужскую бегать, и обратно, проще поселиться в здании суда.
Гекхан закатил глаза, не желая попадаться на удочку этого мерзавца, но к сожалению, Мехмет все же вскинулся.
– Я бы посоветовал вам воздержаться от неуместных шуток, господин Кудрет. На самом деле, само ваше присутствие тут неуместно. Мы здесь для того, чтобы обсудить как исправить то, что стало последствием ваших поступков.
– Ну, начинается…
– Если бы вы не вздумали угрожать Синану, ничего бы этого не случилось…
– Ты посмотри на него, как изъясняется, а? Слышали бы вы его сегодня утром, каждое второе слово – похабщина, и каждое первое – ругательство. У нас с Али чуть уши не отвалились. Я уж не говорю о том, как он налетел на меня с кулаками.
– Мехмет, – твердо сказал отец. – Ты не можешь просто так избивать людей.
– Ну почему же не может? – Влез Кудрет прежде чем Мехмет успел защититься. – Еще как может. Это же его первая профессия. И последняя, да? Другого образования у тебя, кроме сертификата тренера, нет. Что он тут делает вообще? Мое присутствие им неуместно. Я родственник этой семьи, между прочим. Я бывший муж его будущей жены, – Кудрет ткнул пальцем в Гекхана. – А этот тип что здесь потерял?