Хазан пытливо посмотрела ему в глаза, но когда он так ничего и не добавил, просто кивнула ему, улыбаясь, просто доверилась ему.
Кому еще она могла так довериться?
========== Часть 26 ==========
Кто бы что не говорил о честной пасторальной жизни милых жителей бедных кварталов, это было вранье. Мехмет не был наивен и знал, что его нищий квартал был кублом змей и пауков, и только по счастливому обстоятельству он не попал в плохую компанию, как некоторые ребята из его спортивного клуба, вместе с которыми он брал медали. Их кулаки понадобились в другом деле, а Мехмета это миновало только благодаря острому взору мамы, которая следила за каждым его шагом и орлицей налетала на каждого, кто только осмеливался близко к нему подойти.
Теперь-то Мехмет понимал, почему она гнала от него каждого незнакомца, слишком долго задерживавшего на нем взгляд, слишком близко подходившего к нему, почему всегда настаивала, чтобы он говорил ей, где он находится, с кем, кто рядом с ним, почему держала его в кулаке и боялась разжать руки – боялась, что его найдет Хазым Эгемен.
Но когда-то именно эта удушающая, раздражающая, вызывающая насмешки приятелей и одноклассников забота спасла его от многих бед, от пути, которым пошли парни, с которыми он вместе ездил на соревнования – пути легких денег и красивой, но короткой жизни.
И хотя сам Мехмет не пошел по кривой дорожке, по рабочим обязанностям ему пришлось знать в лицо многих, кто по кривой дорожке не шел, а ехал с превышением скорости. Иной раз ему приходилось смотреть не просто в глаза этим людям, а и в дула их пистолетов.
Поэтому Мехмет сразу узнал человека на фотографии.
– Сонер Шахин, – сказал он, не дожидаясь окончания слов Кудрета Чамкырана. – Бывший парень вашей девушки.
Госпожа Джемиле радостно расхохоталась при виде упавшей челюсти Кудрета.
– Не удивляйся так, сукин сын, – сказала она. – Через своих бывших баб ты связан с половиной Турции и сотней других стран.
– Это он со своими парнями избивал Синана, когда мы познакомились с господином Хазымом, – объяснил Мехмет удивленно уставившимся на него Хазан и Кудрету. – Так что, можно сказать, мы с ним познакомились через нее.
– Кто он такой? – Спросила Хазан, протянув руку и взв фотографию.
– Я не скажу это под протокол, потому что доказательств у меня нет, но он преступник, Хазан. Один из самых опасных преступников Стамбула. Вымогательства, торговля оружием, наркотики. А еще у него есть связи. Достоверно неизвестно, кто за ним стоит, потому что он еще мальчишкой начал с высших кругов организации. Вроде бы чей-то сын, но никто не знает, чей. Вернее, те, кто знают, молчат.
– Или мертвы, – кивнул Кудрет.
Мехмет посмотрел на него.
– Он имеет отношение к Мерту Кайе?
Джемиле усмехнулась.
– Ха, как же. Мерт Кайе был слишком мелок для него, правда, Мерт?
Кудрет послал ее по непристойному адресу, и Гекхан дернулся, но невеста схватила его за руку, второй рукой лениво делая бывшему мужу неприличный жест.
– Может быть и имеет, – глухо ответил Кудрет, глядя на фотографию, – раз уж именно он постарался тебя посадить. Я только не понимаю, почему.
– С чего ты это взял, дядя? – Хазан обеспокоенно прикусила губу, и Джемиле скривила губы, поднимая к ним чашку чая.
– Потому что на фотографии рядом с ним мой прокурор. Тот, который отказывался меня выпускать, несмотря на отсутствие доказательств. Неделями допрашивал меня, допрашивал, задавал одни и те же вопросы. Я на эти его вопросы уже могла бы письменно отвечать прямо из камеры, не прерывая игру в карты с девочками.
– И что ты о нем скажешь? – Спросил Гекхан, и Джемиле пожала плечами.
– Продался, это было видно сразу. Непонятно, как это не видит его начальство? Парень из бедного района, это видно по нему, один из нас, Мехмет. Из тех, кто выбирает, вылечить зубы или купить новую обувь. Дешевый одеколон, плохая прическа, и при этом дорогие запонки и золотой зажим для галстука. Деньги есть, а класса нет.
– Ты хорошо себя описываешь, сладкая, – Хазан оскалилась, быстро кидая взгляд на Мехмета, словно стараясь заверить его, что таким его не считает, но он лишь улыбнулся – госпожа Джемиле ведь была совершенно права. Синан учил его, как правильно одеваться, всем этим мелким деталям, что отличают выскочку от человека старых денег, что здоровые зубы и чистая кожа важнее золотых украшений и дорогих машин, а модная прическа и правильно подобранный костюм важнее шелковых трусов и телефона последней марки.
– Оставь, милая, – Джемиле махнула рукой. – Все это я уже слышала миллион раз, ты не сможешь меня этим уколоть. И не изображай тут голубую кровь. Твоя мамаша-торговка сама отловила твоего отца на рынке…
– Джемиле… – Хазан угрожающе подняла голову, но госпожа Джемиле только ухмыльнулась.
– Ах да, не на рынке. В магазине мужской одежды. Продала ему галстук, а потом за галстук потащила его за брачный стол. Так что да, я была не первой пролетаркой в семействе Чамкыранов, да и последней не буду, – при этих словах она многозначительно посмотрела на Мехмета, но он холодно выдержал ее взгляд, ничем не подав знака, что понял ее намек.
– Джемиле, отцепись, Хазан, не об этом сейчас. Вы же сами видите теперь, этот парень продался Шахину. Джемиле вышла под подписку о невыезде, – Гекхан крепко сжал ее руку, и Джемиле улыбнулась ему. – И нам надо как-то с этим разобраться.
– И какой у вас план? Вы же с дядей что-то задумали, так, дядя?
– Несколько месяцев назад, – дядя Хазан поднял папку, – сестра этого парня, Ахмета Гючлю, купила квартиру в жилищном комплексе «Эдельвейс», знаете такой?
– Ого, – Хазан приподняла брови. – Один из самых дорогих комплексов компании Коранов.
– Именно так. Сестра, которая работает школьной учительницей. Мило, да?
– Куда смотрит главный прокурор? – Сквозь зубы выдавил Мехмет, и Гекхан хмыкнул.
– Возможно, на собственное незадекларированное жилье, Мехмет.
– Значит, прокурор работает на мафию? – Хазан задумалась, и ее дядя кивнул.
– Если удастся это доказать, – Мехмет откинул голову, глядя в потолок. – Если удастся это доказать.
– Не крути ржавыми шестеренками в своей головушке, солдафон, – Кудрет презрительно фыркнул. – Задымятся и лопнут. Хотя, тогда мы наконец от тебя избавимся.
Мехмет только прикрыл глаза, не обращая внимания и не слушая его ссору с Хазан.
– Был у нас случай, – сказал он вдруг, не открывая глаз, но чувствуя, как все к нему повернулись. – Был у нас один сержант, воровал все, что не прикручено. Не у парней воровал, конечно, у государства. Считал, что имеет право, что так никто не пострадает. Так вот, все, что он воровал, он будто бы переводил на один отряд, грузил будто бы на одну машину, ну знаете, контейнер такой. А контейнер он поставил на поле, которое часто обстреливали. Понимаете, к чему я веду, да? – Никто не ответил, и он продолжил. – Поле обстреливали. Но в этот контейнер не попали ни разу. Вот вообще. Ощущение было, будто эти уродцы специально старались его не задеть. И знаете что? Мне кажется, так и было.
– И что стало с сержантом? – Спросил любопытный голос Гекхана, и Мехмет улыбнулся.
– Пришла проверка, и он огреб по полной программе. Может, до сих пор сидит. – Мехмет сидел молча, обдумывая все возможные варианты.
– И? – Кудрет нетерпеливо затопал ногой, к раздражению всех окружающих, но Мехмет только пожал плечами.
– Сколько вам не жалко отдать? – Спросил он.
– В каком смысле «отдать»? – Хазан не поняла, и Мехмет поднял голову, ласково улыбаясь ей.