– Вы? – Мехмет был потрясен. – Это сделали вы? Вы посадили госпожу Джемиле?
– Я сообщил о совершенном этой женщиной преступлении, – гордо ответил тот. – И ты совершил большую ошибку, когда вмешался в это дело, понимаешь, парень? Ты связался с людьми, которые тебе не по зубам. Ты вмешался в дело, которое тебе не по зубам. И эти люди тоже все знают, парень, имей это в виду.
– Сонер Шахин? Вы связались с Сонером Шахином? – Мехмет все еще не мог поверить в происходящее, и ему казалось, что у него кружится голова.
– Вы заставили меня, ты и мои неблагодарные дети. Из-за вас, из-за вас у меня вода к горлу подошла. Неблагодарные, глупые, неумелые, ни один из них и так не был достоин получить мой холдинг, холдинг, который я построил потом, кровью и огнем, только не для того, чтобы они его погубили. Я столько сделал ради него, а что они, мои ни на что не годные дети? Пошли за первым попавшимся мошенником, вставшим на их пути. Как я мог так обмануться в тебе? «Рабочий муравей», так я о тебе думал, а ты проклятая змея, заворожившая моих детей и бедную девочку, Хазан, задурил им головы, настроил их против меня. Но это так просто не останется, Мехмет Йылдыз, будь уверен, это только начало, это только начало, и вы все еще увидите конец.
Господин Хазым толкнул его плечом, проходя мимо, и Мехмет развернулся, глядя ему вслед.
***
Хазан встревожилась, когда Мехмет вдруг вошел к ней в кабинет без стука. В отличие от Синана, Гекхана и дяди, Мехмет всегда стучал, прежде чем войти к ней в кабинет, и когда он вдруг медленно открыл дверь, хмуро глядя на нее, Хазан встревожилась.
– Что случилось? – Она вскочила, выходя из-за стола, ощупывая его взглядом, стараясь проверить, все ли нормально, не случилось ли чего, не случилось ли чего с ним, не снова ли…
Мехмет захлопнул за собой дверь и в два шага подошел к ней, крепко обхватывая ее в объятье. Хазан удивленно замерла, не ожидая подобного – по их молчаливому соглашению они никогда ничего подобного не делали в офисе, подумала она. Но с другой стороны, был уже вечер, сотрудники почти уже все разошлись, технически, они уже не были на работе, убеждала она себя, расслабляясь и прижимая его к себе. Она подняла голову и нашла губами его губы, прижимаясь к ним, вовлекая его в нежный, успокаивающий поцелуй, она подняла руки, вплетаясь пальцами в его короткие волосы, погладила его по шее, провела рукой по груди, чувствуя, как он водит руками по ее спине.
– Что случилось? – Шепотом спросила она, когда Мехмет оторвался от ее губ и застыл, завороженно глядя на нее.
Он отвел глаза, прикрывая их, и снова посмотрел на нее.
– Господин Хазым, – тихо сказал он, и Хазан удивленно расширила глаза.
– Что с ним?
– Это он, – сказал он, тяжело вздыхая. – Он посадил госпожу Джемиле.
– О, – только и все, что могла произнести Хазан, удивленно глядя в глаза своего мужчины.
– Я встретил его на кладбище, на могиле госпожи Севинч, – Хазан кивнула, она знала о просьбе Синана. – Он сказал мне, что… Что люди Сонера Шахина знают о «высоком парне с голубыми глазами», кто-то по-видимому запомнил меня на празднике обрезания…
– О Аллах, – Хазан отстранилась, хватаясь за голову. – Я же говорила, говорила, что тебе нельзя идти, невозможно, чтобы тебя не запомнили…
Тогда он убедил ее, что должен пойти, потому что единственный знает, как проводятся подобного рода праздники на районе вроде этого, вроде его района. Что он на таких праздниках был с детства, а они все видели разве что в кино. Что они не поймут, как правильно поздороваться, сколько подарить, как к кому подойти, что они ошибутся и выдадут себя с головой, и такого человека запомнят точно, а он в подобной обстановке был как рыба в воде.
Вот только это была яркая рыбка кои среди серых окуней, подумала Хазан, и его запомнили тоже.
– И это не самое беспокоящее меня, Хазан, – Мехмет говорил медленно, обдумывая каждое слово. – Он явно дал понять, что задумал что-то еще. Говорил, что не может никому оставить холдинг, что никто его недостоин, что вы уничтожите его и все такое. Он что-то задумал, Хазан, что-то задумал, и если он теперь связался с Сонером Шахином…
– Почему ты думаешь, что он с ним связался? – Растерянно спросила Хазан, и Мехмет тяжело вздохнул.
– Я спросил его, сделал ли он это, и он не отрицал. Он сказал, что мы его вынудили. Он ведет себя так, будто мы его враги. И первый его враг – я.
– Господи, – Хазан снова шагнула в его объятья, тесно прижимая его к себе. Она тысячу раз пожалела, что они с Синаном когда-то вмешали его в это дело, что они привели его в холдинг. Хазым действительно начал считать всех вокруг врагами, но только Мехмет был ему по-настоящему посторонним, чужим человеком, и только его он мог ненавидеть, не стесняясь, и теперь Хазым постоянно изливал на него свою злобу, и у Хазан сердце кровью обливалось при виде этого.
Он этого не заслужил.
Ее добрый, заботливый, правдивый, честный, настоящий мужчина. Он этого не заслужил, не заслужил той грязи, что льет на него Хазым.
– Не слушай его, – сказала она ему на ухо. – Не слушай. Он просто несчастный одинокий старик, который оттолкнул от себя всех, и теперь не знает, что делать.
– Я знаю, – шепотом ответил Мехмет, целуя ее в макушку. – Знаю.
Она снова вовлекла его в поцелуй, на этот раз более страстный, более глубокий, и он пылко ответил ей, привлекая ее к себе еще теснее, Хазан пыталась стать еще ближе к нему, как можно ближе, одной ногой обхватывая его ноги, прижимаясь к нему всем телом, стараясь показать ему, что он не один, что она рядом с ним, всегда будет рядом с ним, что бы ни случилось, и он водил руками по ее спине, плечам, волосам, в которые вплетался пальцами, целовал ее в губы, подбородок, шею, и она целовала его, куда придется, и воздух вокруг них становился все жарче и гуще, и им надо было остановиться, потому что они договорились, не делать этого в офисе, но она просто не могла, не могла найти в себе силы сказать ему «стоп», и про себя надеялась, что может и он не захочет остановиться.
Но им пришлось.
Дверь резко распахнулась, и они отпрыгнули друг от друга, ошарашенно глядя на вошедшего без стука дядю.
А дядя смотрел на них, ошеломленно раскрыв рот.
– Твою мать, – дядя первым обрел дар речи, переводя взгляд с Хазан на Мехмета и обратно, и Хазан посмотрела на Мехмета, видя его взъерошенный вид, ослабленный галстук, расстегнутые верхние пуговицы рубашки, лицо, перепачканное ее помадой, и она могла только представить, как выглядит она… – Твою мать, не может этого быть! Быть этого не может!
Дядя Кудрет в свою очередь выглядел так, будто он потрясен этой новостью, что было совершенной чушью.
– Ты, сукин сын! – Дядя подскочил к Мехмету, хватая его за грудки, и Хазан бросилась к нему, дергая на себя родственничка. – Как ты смеешь, ублюдок! Как ты смеешь, мать твою! Мою племянницу! Мою племянницу!
Мехмет от удивления не мог пошевелиться, просто ошеломленно глядя на Кудрета, а Хазан дергала дядю за руки, оттаскивая его.
– Дядя, перестань прикидываться! – Крикнула она ему в ухо, когда дядя продолжил орать, что не может в это поверить. – Не притворяйся, ты давно уже все знал!
Кудрет выпустил Мехмета из рук, с яростью разворачиваясь к Хазан.
– Что значит «давно уже все знал», ненормальная? Ничего я не знал, мать твою! Глазам своим не верю, как ты можешь быть такой дурой!
– Дядя, не лги, не лги нам! – Хазан шипела, едва не захлебываясь от злости. – Разве ты не сам все разболтал моей матери еще когда мы с Мехметом даже и не думали об этом, а? Ты же сам ей об этом говорил, когда у нас с Мехметом даже мысли друг о друге не было!
– Да мало ли что я говорил! – Кудрет всплеснул руками, надвигаясь на племянницу. – Мало ли что я кому говорил! Просто подавил чуть-чуть на болевые точки Фазилет, на хрена было это делать? Ты что, меня в кои-то веки решила послушать, так, что ли? Не могу поверить, что ты такая дура! Не могу поверить! С этим! С этим! С этим идиотом! – Взорвался он, тыча пальцем в Мехмета. – Из всех мужиков мира, почему ты выбрала этого, дура ты моя дорогая, а?