– Чай готов. Идемте. – И она развернулась и твердым шагом пошла в дом.
– Что у вас случилось? – Спросил Гекхан, и Мехмет обернулся к нему.
– О чем вы?
– Ты и Хазан. Любовная ссора? – Он усмехнулся, когда Мехмет вздрогнул и отвел глаза. – Да ладно, только слепой не видит. Что у вас случилось? Какая-нибудь красотка вешалась тебе на шею? Она отойдет, не переживай.
Мехмет пожал плечами и покачал головой, яростно гася сигарету в пепельнице.
– Если честно, господин Гекхан, я сам не понял, что случилось.
– Ну, и такое бывает, – с видом бывалого ветерана любовных боев сказал Гекхан. – Отойдет.
***
Мне дышать трудно, когда я думаю об этом.
Эти слова били набатом в голове Хазан.
Мне дышать трудно, когда я думаю об этом.
Богатым так легко все сходит с рук. Даже убийство. Мне дышать трудно, когда я думаю об этом.
Хазан не могла дышать, когда думала об этих словах.
Потому что они подтверждали, что дядя мог быть прав.
После того ужасного разговора в офисе, Хазан приехала домой на трясущихся ногах. У нее дрожали руки, тряслась сама ее душа, когда она думала о том, что рассказал ей дядя.
Он рассказал тебе, кто он на самом деле?
Мехмет звонил ей весь вечер, но она не отвечала на его звонки, а потом отключила телефон.
Она боялась. Просто боялась, что услышит его голос, увидит его, и поймет, что слова дяди правда, а Мехмет – нет. Мехмет не настоящий, он ложь, как и все в этой жизни ложь.
Но утром, после тяжелой бессонной ночи она подумала, что может быть все это не так.
Кудрет Чамкыран был закоренелым лжецом. Он с легкостью лгал и выдумывал, чтобы заставлять других страдать.
Он солгал, подумала она. Мехмет не мог такого сделать. Она убеждала себя в этом снова и снова, но встретиться и поговорить с Мехметом не могла. Не могла заставить себя спросить его: это правда? Это правда, что ты нам лгал?
Это правда, что все так случилось тогда?
Вечером следующего дня Мехмет все же пришел к ней и спросил, что не так.
«Что он сказал тебе?» – это был первый его вопрос, единственный возможный вопрос, умом понимала она, но в голове сразу всплыли худшие варианты.
«Он рассказал тебе правду?» – такой вариант всплыл в ее голове.
«Прости, Мехмет, – только и сказала она, кляня себя за недостаток храбрости, – нам нужно сделать небольшую паузу. Мне надо подумать. Понимаешь, я…»
«Что он тебе сказал?» – к собственному отвращению, она испугалась холода в его голосе. Ей стало страшно, и он словно заметил что-то, он посмотрел на нее с недоумением, с настороженностью, с испугом, подумала она. Он сделал шаг к ней.
«Хазан, что случилось?»
И она отшатнулась от него, и его рука бессильно опустилась, Мехмет просто неверяще смотрел на нее.
«Прости меня, прости, – прошептала Хазан. – Я просто сейчас… Запуталась немного. Мне надо подумать. Собраться с мыслями. Просто… – Она смотрела на него и думала, что слова дяди не могли быть правдой. Он смотрел на нее, так искренне, с такой заботой, с таким беспокойством, с такой… Такой добротой. Это не могло быть правдой!. – Я… Я просто должна подумать, хорошо? Дай мне время и пространство, пожалуйста. Я очень прошу тебя. Совсем немного. Мне надо собраться с мыслями, решить, что и как. Прошу, не злись!»
Хазан с трудом сглотнула, глядя, как он отступает от нее, словно закрывается, словно все его тело, его сердце, его глаза покрывает броня, холодная броня.
«Я никогда не смогу на тебя злиться, Хазан, – глухо сказал он. – Но и хвататься за тебя не буду. Позови меня, когда разберешься, если разберешься. А пока, не бойся, я дам тебе пространство. Насчет времени не обещаю».
И с этими словами он вышел из ее кабинета, и больше не заходил, но она видела его, видела, и смотрела, следила, изучала, пытаясь понять, правда ли это.
Правда ли это.
Все возможные документы говорили, что правда.
Но эти документы были подделаны, вот что утверждал дядя.
– Он рассказал тебе, кто он на самом деле?
Дядя смотрел на нее с торжеством, словно знал, что никакого «на самом деле» она не слышала.
– О чем ты говоришь, дядя? – Хазан сердито топнула ногой, считая, что он выдумывает какую-то чушь.
– Я ведь говорил, – дядя опять улыбался своей обычной страшной улыбкой. – Говорил. Не надо ничего скрывать. Тайна раскрывается. Лучше сказать правду сразу, а то будет хуже. Вот твой Синан это узнал, а этот… Солдафон. Значит у него были причины.
– О чем ты говоришь, черт тебя побери? – Хазан не сдержалась, завопив это во все горло, уже не стесняясь тех, кто мог еще оставаться в офисе.
– Как зовут родителей твоего любовничка, а, дорогая Хазан? – Кудрет издевательски улыбнулся, и Хазан непонимающе пожала плечами.
– Мать зовут Кериме, – ответила она. – Отца… Не знаю. Не спрашивала. Он умер еще до его рождения.
– Умер, да? – Дядя ухмыльнулся. – А от чего он умер?
– Несчастный случай. На стройке. – Хазан искренне не понимала, к чему этот разговор.
– Ну да, – дядя кивнул. – Несчастный случай. На стройке. А знаешь, на какой стройке? А? Может догадаешься уже сама. Ты же умная, понимаешь к чему я веду, да?
Хазан побледнела, глядя на него.
– Ага, вижу, догадалась. Да, его звали Джемаль Йылдыз. И он погиб на стройке холдинга Эгеменов.
Хазан тяжело присела в кресло, обдумывая это. Это было ужасно. Да, ужасно, но…
– Я расскажу тебе кое-что, племянница, – дядя присел напротив нее. – А ты меня послушаешь. – На этот раз он не улыбался. Он смотрел на нее прямо, строго, твердо, серьезно. – Мне было тогда двенадцать лет. Твой отец ведь воспитывал меня, помнишь? Я повсюду за ним увязывался. Вечно ходил за ним хвостом, бесил его. Он ведь был еще совсем молодым мужчиной тогда. Я тоже думал, что могу быть взрослым. Постоянно лез в разговоры старших.
Хазан недоуменно смотрела на него, пытаясь понять, к чему этот рассказ, но Кудрет смотрел куда-то сквозь нее, не видя ее взгляда.
– Хазым был у нас в гостях. Они сидели в кабинете Эмина и пили виски. Я сидел за дверью, тоже со стаканом, делал вид, будто тоже пью виски, повторял за ними, знаешь, поднимал стаканы одновременно с ними, делал вид, будто разговариваю как они, жесты, манера держать голову. Черт, они казались мне крутыми. Пока они не завели этот разговор. О смерти рабочего на стройке.
Хазан вскинула голову, глядя на дядю, но тот все смотрел в пустоту.
– Да, о смерти рабочего на их стройке. «Аллах свидетель, я не хотел этого делать. Я не хотел, чтоб так случилось» – это сказал Хазым. «Я не хотел, чтобы он умер. Он набросился на меня, ты сам видел, я защищался. Боже, я этого не хотел, и эта дурочка, его беременная жена, так жаль, что все так вышло». Он убил его, Хазан. Хазым Эгемен убил его, этого рабочего на стройке. А мой брат помог это дело замять.
Хазан не верила своим ушам. Она не верила, не верила в это. Она смотрела на дядю, прикрыв рот рукой, и не верила, не верила ни единому его слову.
– Брат понял, что я все слышал, Хазан. Я убежал, не стал дослушивать, но думаю, они оба поняли, что я все слышал. Эмин попытался убедить меня, что это все так, простые глупые разговоры, неправда, но мне было не пять, не восемь, я был уже почти взрослым. Я знал, что это правда. Что они убили этого человека. Вместе. Хазым убил его, а Эмин помог ему. И через несколько дней они отправили меня в Америку. Учиться, сказали они. Чтобы я рос и учился быть бизнесменом. Вышвырнули меня, чтобы я не проболтался. Чтобы не смотрел им в лицо, напоминая, Хазан.
– Это неправда, – прошептала Хазан. – Неправда.
– Недавно я поднял все документы, – продолжал Кудрет, не слушая ее, – я поднял все документы. И я нашел этот случай. За два года до этого, когда мне было еще десять, тридцать лет назад, Хазан. Только один смертельный случай на стройке Эгеменов, подходящий по времени. Джемаль Йылдыз. Отец твоего любимого. Это его убил Хазым.
– Неправда, неправда, – глаза Хазан наполнились слезами. – Неправда.