Он обнял ее, прижимая к себе.
– Скажи мне, – шепотом сказал он, и снова отстранился, глядя ей в глаза. – Скажи мне, кто я? Если бы я вдруг проснулся и забыл, кто я, скажи мне, что бы ты сказала?
Хазан растерянно улыбнулась.
– Ты Мехмет Йылдыз. Лучший человек на свете. Мой самый любимый человек.
– Мехмет Йылдыз, – повторил он, улыбаясь. – Так и есть. Так и будет. Я очень люблю тебя, – сказал он после долгой паузы, и она широко улыбнулась, заливаясь слезами, и он прижал ее к себе.
***
Мехмет сидел у окна, глядя в темноту, и улыбнулся, услышав, как она проснулась и заворочалась.
– Почему ты не спишь? – Сонно спросила Хазан, и Мехмет пожал плечами, поворачиваясь к ней.
– Не спится.
Она присела, смешно потирая глаза кулачками, и все внутри него замерло от нежности.
Он очень ее любил.
– И хочется есть, – сказал он, прислушиваясь к себе. Да, кажется, он проголодался… Впервые за несколько месяцев он вдруг по-настоящему ощутил аппетит.
– Мне тоже… – Хазан потянулась и встала с постели, поднимая лежащее на полу платье. – Я что-нибудь быстро приготовлю… – Мехмет поднялся было на ноги, но она подняла палец, останавливая его. – Молчи, молчи, молчи! Я умею готовить, ясно? Что бы ты не говорил, готовить я умею. – Мехмет приподнял брови, и она сердито швырнула в него подушку. – Яичницу я точно смогу тебе приготовить. Ну уж, извини, – рявкнула она, увидев, как он насмешливо улыбается. – Сарму я тебе в этот час не наверну. Или какое там у тебя любимое блюдо?
– Баклажаны, – Мехмет рассмеялся, признаваясь ей. – Я больше всего люблю баклажаны.
– Иди к черту, – Хазан фыркнула, сердито топая прочь. – Баклажаны я тебе точно никогда готовить не буду.
«Я приготовлю их сам, – подумал он, опять поворачиваясь к окну. – Как готовила их мама».
Он подышал на стекло и вывел на нем инициалы «ЯЭ» – и стер их.
Впервые за многие месяцы он был в мире с собой.
Ягыз Эгемен должен был исчезнуть, как эти инициалы.
Он Мехмет Йылдыз. Вот и вся правда. Вот и вся реальность. Другого быть не может.
Он Мехмет Йылдыз, нищий мальчишка из квартала, выбившийся из нищеты трудом, кровью и потом.
Никакой другой реальности нет.
У него есть любимая женщина, лучший друг, семья лучшего друга и вздорный начальник.
Все.
Все было хорошо, ясно и понятно.
У него была мама, которая была больна, и которую ему срочно надо навестить.
Все было хорошо.
Пока не стало плохо.
Пока снизу не раздался крик Хазан.
Комментарий к Часть 34
Короче, мы движемся к финалу. Осталось максимум две главы, в крайнем случае, три - но план - еще одна глава и эпилог, в голове они уже сложились, теперь осталось самое трудное - записать. Потому что следующую главу мне очень тяжело будет писать.
Извиняюсь, что не все будет показано, что хотелось бы увидеть - да и то, что я сама хотела бы показать, в итоге от некоторых деталей отказалась, потому что слишком уж уходила бы в сторону.
Теперь у меня к вам есть просьба - накидайте мне идей АУ для новых фиков? Потому что, боюсь, SonYazAU, который я планировала, в итоге оказался мертворожденным. Надо было начинать писать сразу, как идея в голову пришла, теперь чувствую, что не получится ничего. Попытаюсь, конечно, когда закончу с Звездой, но нет в голове четкого плана, нет четкой картины, только декорации и список ролей.
Поэтому просьба - накидайте мне идей. Я не говорю, что напишу все, скорее всего, честно скажу, может почти ни за что и не возьмусь, мне просто нужен толчок, который отправит фантазию в путь.
__________________________________________________________
Предвидя комментарии, напомню - имейте в виду, Мехмет не знает о ситуации с холдингом и о том, что Хазым собирается сдаться Коранам. Он ушел с собрания до того, как все услышал. Знаю, я плохой автор, что приходится такое говорить, но так, решила сказать, сорри, беспокоилась, что не так поймут…
========== Часть 35 ==========
Хазан приходила в себя медленно. Она словно то вплывала, то выплывала из забытья.
А потом она открыла глаза. На секунду ей показалось, что она лежит в гробу. Медленно крутящемся вокруг нее шумном гробу.
Но потом она поняла, что находится в багажнике машины. Честное слово, ей показалось, что она все еще спит. Она не могла, не могла находиться в багажнике едущей машины, такое бывает только в кино!
Но это не было сном. У нее болела голова, болели плечи, болели связанные перед ней руки, и она не могла кричать от боли, потому что ее рот был заклеен клейкой лентой. «Меня похитили», подумала она.
Мехмет.
Она хотела пожарить ему яичницу.
О Аллах, она думала, что у них все наконец стало хорошо. Они поговорили, и у них все стало хорошо. Почему они не поговорили раньше?
Почему они не поговорили в другом месте?
Хазан помнила, как спустилась вниз и вдруг увидела незнакомого мужчину, а потом… А потом она ничего не помнила.
И теперь вокруг нее был только железный гроб, грохот мотора и запах бензина.
Запах бензина.
Мехмет тоже пах бензином в тот день… Но тогда она не испытывала от этого отвращения, а сейчас ее почти выворачивало.
Ужас начал стучать в ее висках. Мехмет… Что случилось с Мехметом? Хазан едва не потеряла сознание снова от охватившей ее паники.
Кораны? Кораны угрожали Мехмету, но… Зачем? Зачем? Дядя Хазым отдал им проект Мехмета, он даже собирался отдать им весь холдинг, зачем они им?
Она боялась. Она смертельно боялась за Мехмета. На долю секунду ее охватил ужас при мысли, что Мехмет мертв. Он… Он ведь не сдался бы просто так, он стал бы биться, они…
Слезы потекли по ее лицу, опускаясь на дно железного гроба, и ее рыдания, приглушенные клейкой лентой, почти не были слышны из-за шума мотора.
Она пыталась считать, чтобы занять мысли чем-то, кроме животного ужаса, но раз за разом сбивалась, каждый раз ее мысли возвращались к одному – что с Мехметом? Что с человеком, которого она только наконец обрела?
Она довела себя уже до сумасшедшей паники, когда машина вдруг остановилась, и в эту секунду ей стало еще страшнее, хотя казалось бы, что дальше паниковать возможности уже не было, но – в эту секунду ей правда показалось, что у нее остановилось сердце, она не могла дышать – она просто физически не могла вдохнуть, когда мотор замер, раздались голоса, шаги, и вдруг крышка над ней открылась и ее глаза ослепил свет фонаря.
– О, да ты проснулась, спящая красавица!
Она не видела лица говорящего, не могла понять, сколько рядом было человек, только почувствовала, как ее схватили грубые руки и потащили из багажника, и она пыталась сопротивляться, но у нее не хватало сил.
– Тихо, козочка, тихо, не лягайся. А то случайно сломаем твою шейку – такая тоненькая нежная шейка, один удар и все готово. Скажи же, Мехмет?
Хазан замерла, услышав это имя, и ее бросили на землю, и она простонала, ощутив боль в недавно залеченной руке. Она приподняла голову, прищуривая заплаканные глаза, пытаясь понять, где она находится, и тут напротив себя она увидела его.
Мехмет стоял напротив нее на коленях, со связанными позади руками, он был только в брюках, без рубашки, на его лице и груди были пятна запекшейся крови, и она судорожно выдохнула, увидев синяк на его скуле.
– Не трогайте ее, – прошептал он с отчаянием. – Умоляю, не трогайте. Делайте со мной что хотите, только не трогайте ее, ради всего святого.
– Мы и так сделаем с тобой, что хотим, сынок, – тот же, первый голос пропел над ее головой. – Но с ней мы проследим, чтобы и ты делал все, что мы хотим. Смотри, парень, одно неверное движение – и твоя девка сдохнет у тебя на глазах.
Нет, нет, нет, только не это, только не это! Хазан пыталась кричать, но лента заглушала ее голос. Не надо, Мехмет, не надо, беги, сопротивляйся, только не слушай их, только не ради меня, умоляю!
Но она видела в его глазах, что он не сделает это.