– Только не трогайте ее, пожалуйста…
– Вставай, – один из окружающих ее мужчин – их было трое, подумала она. Трое – один стоял рядом с ней, и двое – рядом с Мехметом – один из них ткнул в его сторону пистолетом. – Вставай, парень. У тебя будет работка. Пошли. – Он поднял его, резко дернув за плечо, и Хазан содрогнулась, она знала, что это плечо у Мехмета и так постоянно болело, и сейчас его боль она ощущала, как свою.
– Поднимайся, красотка, поднимайся, – мужчина, ведший разговор поднял на ноги и ее, – идем, посмотрим, будет очень интересно.
Они на кладбище, с ужасом поняла Хазан, и ей стало еще страшнее, чем было до этого. Они шли по дорожке, мимо могил, и с каждым шагом ей становилось все труднее дышать, когда они шли мимо новых и новых надгробий, и свет фонарей падал на них, и в сознание впечатывались раз за разом повторяющиеся слова: «Да упокоится в мире».
Они остановились, когда мужчина, шедший рядом с Мехметом, опять дернул его за плечо, разворачивая к одной из могил. Мехмет стоял замерев, глядя перед собой, и мужчина, стоявший рядом с Хазан, толкнул ее, заставляя встать на колени.
– Ну вот мы и пришли, Мехмет, дорогой. Давно здесь не бывал, а? Могилка-то совсем заброшенная, и не стыдно тебе? Кемаль, давай.
Второй мужчина, шедший рядом с Хазан, обошел говорившего и подошел к могиле, доставая из-за нее лопату, а мужчина рядом с Мехметом разрезал ножом пластиковый шнур на его запястьях.
– Копай, сынок.
Мехмет повернул голову, удивленно глядя на него, и мужчина кивнул.
– Копай.
Мехмет покосился на протянутую в его руки лопату, но застыл, и Хазан почувствовала, как ее затылка коснулось что-то твердое.
– Без глупостей, парень. – Ее лица коснулась рука, и Хазан попыталась отдернуться, но рука грубо перехватила ее, сдернув со рта ленту, и Хазан закричала от боли. – А это чтобы ты понимал, что к чему.
– Беги, – хрипло сказала Хазан. – Беги, не бойся за меня, пожалуйста…
– Очень храбро, госпожа Хазан. И очень глупо. Вы ведь сами понимаете, что он вас не послушает? Да и к чему? Здесь все равно кто-нибудь умрет, Мехмет. Вопрос только в том, будешь это только ты, или вы сдохнете здесь вместе. Второй вариант романтичнее, но нравится ли он тебе больше, сынок?
Она видела по его глазам, что он сделает все, что они прикажут.
Она станет причиной его смерти. Хазан попыталась рвануться, попытаться бежать, пусть ее убьют сразу, и тогда, может быть… Но в эту же секунду на нее обрушился удар, и она закричала от боли, падая набок.
– Не глупи и ты, девочка. Мы ведь не дадим тебе умереть сразу, если вздумаешь глупить. Хочешь посмотреть, как она мучается, Мехмет? Если будете глупить, посмотришь.
Мехмет еще раз посмотрел на нее и принял в руки лопату, двинувшись к могиле.
Он начал с того, что повалил надгробье, и второй мужчина оттащил его в сторону, и тут Хазан разглядела его.
«Джемаль Йылдыз. Да упокоится в мире».
Ему было всего двадцать пять лет, подумала она почему-то. Он был даже немного младше нее.
– Зачем вы это делаете? – Тихо спросила она. – Зачем вы это делаете? Вы же получили проект? Кораны получили даже больше, чем могли, зачем вы это делаете?
Ответом ему был негромкий издевательский смех.
– Да, мой отец получил все, что хотел, – Мехмет замер, услышав это, и он обернулся к ним. – Да, да, открою тебе секрет, парень. Я, Сонер Шахин, сын Атеша Корана, и мой отец очень мной доволен сегодня. А вот господин Хазым очень недоволен своими детьми. Очень недоволен. Но он знает, как вернуть послушание своих сыновей. Просто убрать того, кто промыл им мозги. Вот мы и пришли сюда, а, парень.
Нет, нет, нет, нет, нет!!!
Только не дядя Хазым, только не он, не может быть, не может быть….
Хазан показалось, что ее ударили в живот, ее перегнуло пополам от сокрушившей ее боли.
– Нет, – прошептала она, задыхаясь, захлебываясь в слезах. – Дядя Хазым, нет…
– Продолжай копать, – смутно услышала она над головой, и вдруг ее внимание привлек смех. Горький, сердитый, полный муки смех. Смех Мехмета.
– Чего ржешь! – Она услышала звук удара и резко выпрямилась, глядя на упавшего на колени в полувыкопанную яму Мехмета. Он резко выдохнул, пытаясь оправиться от боли, и снова рассмеялся.
– Удавка на шее шехзаде, – тихо, сквозь смех, пробормотал он, и мужчина стоявший рядом с ним еще раз ударил его.
– Копай!
Хазан с ужасом продолжала смотреть, как Мехмет разрывает могилу, и у нее едва не темнело перед глазами от ужаса.
Дядя Хазым… Как же так, дядя Хазым? Как ты так мог, дядя Хазым???
Мехмет вдруг остановился, замерев, могила уже была глубокой, Хазан не представляла, сколько они уже здесь были, час, два? Мехмет остановился и вдруг бросил лопату, и присел, и Хазан потеряла его из виду, и она дернулась, пытаясь подняться на ноги, чтобы увидеть его, но Сонер Шахин толкнул ее, не давая подняться, но тут Мехмет выпрямился, и Хазан увидела его.
Он держал в руках какой-то сверток, очень аккуратно, очень нежно, какой-то маленький, грязный сверток, кулек, как пакет, и мужчина, стоявший у могилы, потянулся к нему, но Мехмет отстранился.
– Не трогай!
– Дай сюда, – скомандовал Сонер Шахин, но Мехмет не послушал его. Он медленно, осторожно положил сверток на край могилы, и снова присел, и Хазан опять попыталась подняться, и снова у нее не получилось.
Второй мужчина заглянул в сверток и отпрянул.
– Детские кости, – выругался он, и третий мужчина, который стоял рядом с Шахином, помянул Аллаха. Второй мужчина посветил фонарем в могилу. – А там взрослые, вон, уже видно…
Сонер Шахин фыркнул.
– Приятного вам знакомства, господин Мехмет, – хихикнул он, когда Мехмет выбрался наружу. Мехмет присел перед детскими косточками, осторожно касаясь их. – Ты же вроде никогда не видел своего отца? Вот и познакомились.
– Я видел его, – тихо ответил Мехмет, глядя на детские останки. – Видел. Лучше бы я его никогда не знал.
Хазан ошарашенно смотрела на Мехмета, но тот продолжал разглядывать сверток.
– Что это за ребенок? – С любопытством спросил Шахин, и Мехмет пожал плечами.
– Его не успели назвать, – глухо ответил Мехмет. – Не знаю даже, успел ли он издать первый крик. Имени ему так и не дали, так что может быть и нет. Сожгли его, мужа сожгли, сына сожгли, жену сожгли, всех сожгли.
Хазан задохнулась.
Она помнила эти слова.
Они снились ей во сне.
Сожгли, сожгли меня, ребеночка моего сожгли.
Пес с глазами шакала. Сжег меня. Моего ребеночка сжег. Мужа моего сжег.
Идиоты. Она услышала голос дяди в своей голове. Идиоты. Меня окружают одни идиоты.
Жил в Стамбуле, ходил в школу, хорошо учился, занимался спортом, побеждал на соревнованиях. Любимый поэт – Орхан Вели, больше всего любит баклажаны, первая девушка с родителями уехала в Анкару, если пройтись по этим письмам, просто перед собой можно увидеть этого человека.
Ты не понимаешь, он мой брат.
Они мои братья и сестра.
Он мой брат, моя кровь, моя душа.
Если бы я родился в богатой семье, и мы бы с тобой встретились еще в детстве…
Мы были бы уже женаты.
– Ладно, оставим эту чушь.
Мехмета толкнули, и он опять упал на колени, глядя на Хазан, которая повторяла про себя: «Не может быть… Не может быть…»
– Теперь, предлагаю, парень, тебе помолиться. Потому что знаешь, что тебе предстоит? Господин Хазым говорил, что это у тебя уже было. Зря, говорит, только откопали. Сыграем в это снова, а? Давай, будет весело, такого у нас еще не было. Помолиться хочешь? Помолись. Ну, давай, помолись, парень. Лезь в могилу, парень. Ложись и молись, а то… – и Хазан услышала щелчок у своего уха, и она с ужасом посмотрела на Мехмета, который грустно усмехнулся ей, прикрывая глаза.
– Нет, нет, нет, нет, нет… – Шептала она, глядя как тот мужчина опять поднимает Мехмета на ноги и толкает его в яму.
– Нет, нет, подождите, постойте, нет!!! Нет, остановитесь! Умоляю, остановитесь! – Она дернулась вперед, пытаясь подняться, видя, как комья земли полетели вниз. – Стойте, умоляю, позвоните дяде Хазыму, позвоните ему, пожалуйста, позвоните Хазыму Эгемену, он остановит все, когда узнает! Он все остановит, когда узнает! Это Ягыз! Это Ягыз! Вы убиваете его сына! Вы убиваете сына дяди Хазыма! Это Ягыз Эгемен! Это Ягыз Эгемен, он его сын!