– Брат приедет из компании. Сказал, что ни за что это не пропустит.
По лестнице спустилась Джемиле. Спустя четыре месяца после родов, она уже вернула свою точеную фигурку, и теперь стояла, наряженная, как на банкет.
– Вы же не собираетесь правда это устроить? – Недовольно прошипела она Мехмету на ухо, делая вид, что целует его в щеку.
– Серьезно, Джемиле? Ты думаешь, это шутка? – Он показал во двор, где музыканты уже вовсю наяривали, и Эрдал танцевал с братом Метином, Синаном и тетей Бинназ. – Я ведь обещал своим, что когда я женюсь, наш квартал будет праздновать сорок дней и сорок ночей. Я сдерживаю свои обещания.
– Аллах, Фазилет просто умрет. У нее уже и так истерика, что свадьба будет в твоем квартале, если она узнает, что вы забирать невесту по квартальным обычаям придете, она умрет на месте.
– Пусть утешается тем, что ее дочь отловила Эгемена, – невесть откуда взявшийся Синан, до сих пор приплясывающий и размахивающий платочком, материализовался у них за спинами. – Аллах свидетель, это всегда была ее мечта.
– Ты не расслабляйся, Синан, у нее еще осталась Эдже, и ты не женат.
– Помилуй Всевышний! – Синан постучал по деревянной двери и скрылся за ней.
– Его девчонка так и не пришла? – Деловито спросила Джемиле, и когда Мехмет покачал головой, хмыкнула. – А я и говорила. Зря он взял ее в голову. Тень ее сестры всегда будет стоять между ними. Это невозможно.
«Невозможное требует времени» – подумал Мехмет, когда через несколько минут увидел Элиф среди веселящихся гостей, собирающихся ехать в кортеже за невестой. Севда всучила ей наклейки с именами жениха и невесты, и они вместе начали заклеивать ими машину Синана, к его возмущению.
– Мехмет, иди переодеваться, Аллах-Аллах! – Селин схватила его за руку и потащила наверх.
– Ты видела? Элиф пришла… – Мехмет попытался перевести ее внимание на что-нибудь другое, но она с суровым видом втолкнула его в комнату.
– Она здесь уже второй год ошивается, – огрызнулась Селин. – Эка невидаль – Элиф вертит хвостом перед Синаном и отшивает его. Видеть уже не могу.
Мехмет открыл было рот, но тут же мудро его закрыл.
– Хвала Всевышнему, ты женишься на Хазан. Наконец-то. Хоть одна невестка в доме будет нормальная.
– Сестренка, – на этот раз Мехмет не сдержался. – Уж кому бы комментировать личную жизнь, а не тебе. Разве я тебе хоть раз, хоть слово сказал о вашей с Ясином и Эдже каше?
– Достаточно того, как ты на нас глазел, говорить было не нужно. Можешь радоваться, мы с Эдже послали этого дурака.
И это тоже был не первый, и даже не сто первый раз, хотел сказать Мехмет, но на этот раз придержал язык.
Он уже почти переоделся, когда за ним прибежала взмыленная тетя Айбиге, потому что, как оказалось, в пылу приготовлений кто-то посмотрел на часы, спохватился, начал собирать народ, и кортеж чуть не уехал за невестой без жениха. Галстук Мехмет завязывал уже в машине.
– Аллахом клянусь, – сказал Синан, – женился Гекхан, по европейской моде, и это была жопа. Женишься ты, по местным обычаям – еще хуже. Как жениться, чтоб не повеситься?
– Как захочет Элиф, так и женишься, – буркнула Селин, и Синан помрачнел, сникая под взглядом членов семьи.
– Гекхан уже ждет у Фазилет, – попробовала разрядить обстановку Джемиле, уткнувшись в телефон. – Уже пять минут прошло, а Назмие до сих пор не пишет, как мой Аяз!
– Потому что ты только пять минут назад вышла из его комнаты, Джемиле, – Селин закатила глаза, и Омрюм хихикнула. – Перестань быть такой матерью-наседкой, тебе не идет.
Мехмет улыбнулся, разворачиваясь и глядя в заднее стекло. Прямо за ними ехала машина с открытым кузовом, в котором играл оркестр, и пара ребят с его старой улицы отплясывали прямо на ходу, а брат Метин размахивал красным платком, высунувшись в окно машины.
– Фазилет хватит удар, – мстительно прошипела Джемиле, проследив за его взглядом. – До сих пор помню, как она изображала из себя правнучку Кануни, когда я ее впервые встретила, твою мать, я перед ней дрожала больше, чем перед покойной Севинч. Вот я ругала себя, когда узнала, что она из района еще похлеще моего!
– Эдже сказала, что они с садовником спрятали сундук под террасой и вытащат его к дверям, когда вы отвлечете Фазилет у ворот, – сообщила Селин, радостно улыбаясь.
– Если у ворот денег будет просить Кудрет, инфаркт будет уже у меня, – Джемиле прижала руку к груди, но Мехмет успокоил ее.
– Нет, это будут Фарах и Дерин, – он засмеялся, вообразив себе, как Кудрет или его жена требуют двадцать лир за возможность пройти к невесте.
Когда случилась вся эта заваруха, как-то вдруг оказалось, что холдингом занимаются исключительно Гекхан и Кудрет, которые, к неожиданности даже их самих, поладили и сработались. То, что Кудрет не вернулся к своему старому бизнесу, удивило многих, и продолжало удивлять, кроме, наверное, Хазан.
– Понимаешь, – сказала она. – То, что я узнала об отце, когда была взрослой, он узнал, когда был маленьким. Что его старший брат, его герой, его кумир – плохой человек. А отец еще и бросил его. Отослал его одного в другую страну, чтобы защитить себя. А потом он узнавал все новое, и все худшее о своем брате, но при этом мир все равно считал Эмина Чамкырана лучшим из людей. А сейчас… Сейчас он наконец в мире с собой.
Мехмет не понял.
– То есть, теперь, когда весь мир знает, что твой отец не был ангелом, ему стало легче?
– Просто теперь ему не приходится спорить с этим миром, и ему стало легче.
Бред это все, конечно, подумал Мехмет. Детские травмы, тяжелое детство, недолюбленные дети.
Каждому из них пришлось в жизни тяжело, пришлось в детстве тяжело. Просто некоторые рождаются с природой скорпиона, и от старых обид жалят чаще.
У дверей особняка Чамкыранов и правда началась суматоха, барабанщик бил в барабан, а Гекхан, уже ждавший у ворот, торговался с Фарах, требовавшей больше денег. Мехмет пытался удержаться в стороне, но тетя Бинназ схватила его за локоть и потащила к наконец-то открывавшимся воротам, за которыми наткнулся на помертвевший взгляд Фазилет, с ошеломленным видом разглядывавшей настоящий табор у ворот ее дома.
Синан толкнул ворота плечом, пропуская барабанщика, и Эрдал протиснулся за ним и заплясал перед госпожой Фазилет.
– Мы пришли за вашей дочерью, – сообщила тетя Бинназ, – и ее сундуком.
– Каким сундуком? – Взвизгнула Фазилет. – Что это за квартальная чепуха тут происходит? Нет у нас никакого сундука, не выдумывайте…
– Ну как же нету, вон, ваша младшая дочь уже на нем сидит, – указал Эрдал, и Фазилет развернулась, вытаращив глаза при виде Эдже, сидевшей на белоснежном сундуке с приданым, которое они с Хазан заказали готовым через интернет.
– Из отчего дома невеста так просто не уйдет! – Громко заявила Эдже, и Фазилет мученически прикрыла глаза, когда Мехмет протянул десять лир. За спиной он услышал чей-то крик и суету – должно быть начали разбрасывать сладости. – Маловато, зятек, маловато, наша невеста всю жизнь сундук собирала, – нагло соврала она под смех всех собравшихся, и Мехмет, посмеиваясь, протянул ей сразу пятьсот лир.
– Вот и забираем мы сундук, – радостно воскликнула Джемиле, входя в роль, – а теперь дело за невестой.
У порога встала Дерин, тоже с улыбкой протягивая руку, и получив свои сто лир, отошла в сторону, открывая дверь.
Мехмет сделал шаг и замер, увидев ее, красивую, яркую, восхитительную. Ниль стояла рядом с ней, поправляя платье и фату, Кудрет вертел в руках красный пояс, и какие-то еще люди хлопотали вокруг нее, но Мехмет видел только ее.
– Добро пожаловать, жених, – Хазан улыбнулась ему, и Мехмет шагнул к ней, беря ее за руки.
– С добром пожаловал, – прошептал он. – Ты готова стать моей женой?
– Нас ведь судьба свела, ты ведь сам говорил? – Она ответила ему это на ухо.
– Так и есть, – ответил он и потянул ее за руку к двери в новую жизнь.