Этот взгляд… Он всегда несколько пугал Кедрова, да и вообще всех, кому приходилось замечать такой взгляд у Софи Нонине. Потому что это не был взгляд человека — существа нечеловеческого рода, более совершенного, мудрого и могущественного, чьи мысли текут не по земной логике, чьи чувства не могут быть понятны, чьи планы и решения предсказать невозможно. Что оно видит, оказавшись случайно в мире людей? Неудивительно, что угольный карандаш… Впрочем, об этом лучше не думать.
Минута — и вновь была земная Софи, Волчонок. Лицо её вернуло по-деловому весёлое выражение.
— А, вот ещё, — она выудила из кипы папок и бумаг на столе географическую карту. — Что там с ГГД?
ГГД — Главная Государственная Дорога — была текущей стройкой века и личным проектом самой Нонине, видимо, очень значимым для неё. Кедров вздохнул:
— Софи, ты же знаешь, это не по моей части.
— И всё же? — она внимательно смотрела на него.
Кедров подумал немного, мысленно подытоживая всё, что до него доходило.
— Насколько мне известно, с начала зимы она всё там же.
— Под Камфой?
— Да.
Софи недовольно нахмурилась:
— Плохо. Они что, совсем там не работают?
— Работают, но ландшафт не располагает. Приходится долго расчищать место.
Софи кивнула под свой стол, где в нише (как знал Кедров) хранилась небольшая гипсовая фигура:
— В его время ландшафт способствовал не больше, как я понимаю. Но у него как-то получилось.
— Тоже не полностью, Софи.
— Он просто не успел. А я собираюсь успеть.
В следующую секунду она уже стояла, склонившись над картой, и пристально всматривалась в нарисованные контуры под широко расставленными цепкими пальцами.
— Что если начать строить и с востока тоже? С самого побережья — и навстречу тем, первым. Тогда примерно в середине следующего лета они должны будут встретиться… примерно в середине же страны, — Нонине ткнула в карту. — Что думаешь?
— Думаю, это удачная идея.
— Разумеется. Можно будет даже устроить празднество в каком-нибудь из приозёрных городов, какой там окажется поближе. А под это дело объявить и о начале расцвета восточных регионов. По-моему, весьма к месту.
Кедров с видимым энтузиазмом кивнул.
Он не стал напоминать, что в эпоху правителя, на которого так любила кивать Софи, дорогу в приозерье строили ссыльные каторжники, и в них не было недостатка, в отличие от наёмных рабочих.
Молчал он и о том, что после зимы, в которую работы почти не велись, дорога находилась не в лучшем состоянии. Насыпи частично размыло тающим снегом, многие доски прогнили, и требовалось их заменить. (Кто он, чтоб указывать Правительнице на непродуманность её проектов, видимую или действительную. В конце концов, это и вправду не по его части).
Ну а про то, что ни на какие восточные регионы просто не хватит бюджета страны, Софи и так, наверняка, знала прекрасно. Если казалось, что Софи Нонине не знает про что-то, это почти всегда значило: нет, конечно же, знает, только смотрит на это иначе, чем вы. Достаточно будет объявить, что пришли тяжёлые времена, но мы справимся, как уже не раз справлялись, — а откуда выделить средства на задуманное, найдётся.
— Вот и отлично, — Софи провела красную жирную линию с востока на запад. Довольно посмотрела на то, что получилось. — Значит, решено. Можешь пока идти, Эндрю, я позову, если понадобишься.
Кедрову хотелось было задать на прощание вопрос, который давно уже хотелось задать, из чистого любопытства: зачем всё-таки ей понадобилась именно деревянная дорога на сваях и ничто другое. Но в последний момент Кедров передумал. Это можно было запросто спросить у хорошо знакомой и в доску своей Софи, но можно ли сейчас… Он не был уверен, а потому не рискнул. Может, как-нибудь потом.
Волчонок. Софи. Её Величество Софи Нонине.
Сложно было всё же понимать, что это один и тот же человек.
8
В какой-то раз Лаванда попросила Феликса всё же дать ей прочитать его статьи — как он обещал. Феликс дал — с готовностью и, как показалось, даже с затаённой гордостью. Похоже (хоть этого и не было сказано напрямую), от неё, нового своего читателя, он ждал, что уж она-то оценит по достоинству его работу, вникнет во все тонкости и, подумав, во всём с ним согласится.
Лаванде и вправду было очень интересно. Она как раз достигла той степени вовлечённости, когда считать, что все эти политические дела не имеют значения и вообще не существуют, уже не получалось, и хотелось, наконец, всё разъяснить для себя и разложить по полочкам.