- Я хотел бы внести задаток.
С той минуты дело было решено. Он обстоятельно обо всем расспросил и предпринял нужные шаги. Уточнил, как выглядит договор купли-продажи, и в каком состоянии дом. Поговорил со своим консультантом по финансовым вопросам, со своим банкиром и с поверенным в делах. Если бы один из них не рекомендовал ему предпринять этот шаг, вероятно он все равно не стал бы обращать внимания. Но никто не возражал, и в результате мистер Уиплстоун, удивляясь сам себе, решился и через четырнадцать дней переехал в новое жилище.
Своей сестре, бывшей замужем в Девоншире, он писал:
"Ты изрядно удивишься, услышав о такой перемене. Не ожидай ничего сверхъестественного - это просто тихая заводь, где хорошо живется чудакам вроде меня. 1 0Тут меня ничто не беспокоит - никаких хеппенингов, никакого насилия, никаких демонстраций. Это мне подходит. 1 0В моем возрасте человек предпочитает жизнь без потрясений, и я полагаю, что обрету её на 1 0Каприкорн Уол, один."
Даром предвидения мистер Уиплстоун никогда не отличался.
III
- Все прекрасно, - кивнул суперинтендант Аллен, - но как себе это представляют люди из Особого отдела? Полагают, что будут сидеть и размахивать нгомбванскими флажками?
- Что конкретно он сказал? - спросил Фокс, имея в виду заместителя комиссара.
- Ах, да вы прекрасно знаете, - отмахнулся Аллен. - Он щедро умащал меня медом своих слов.
- Не похоже, мистер Аллен.
- Это цитата. Только я не знаю откуда.
- А я уже хотел удивиться, - позволил себе пошутить Фокс. - Но вернемся к шефу.
- Придется, хотим мы этого или нет. Ну, разумеется, речь шла об этом визите.
- Президента Нгомбваны?
- Да. Вся суть в том, Фокс, что я его знаю. И шеф знает, что я его знаю. Мы учились в одном колледже, у Дэвидсона. Год даже сидели вместе в аудитории. Он был хорошим парнем. Не всем по вкусу, но мне нравился. Мы дружили.
- Надо же, - протянул Фокс. - И теперь шеф хочет, чтобы вы вспомнили былые времена?
- Да. Хочет, чтобы я с ним встретился. Все равно, официально или по-дружески. Чтобы я объяснил президенту, что тот должен слушаться советов Особого отдела. Иначе его вполне могут убрать и тогда начнутся проблемы на всех уровнях. Вот что, можете себе представить, я ему должен объяснить. Тонко и тактично, чтобы не задеть.
- Он не хочет подчиняться обычным мерам безопасности?
- Бумер всегда был упрям, как осел. Если мы хотели, чтобы Бумер что-то сделал, достаточно было сказать, что этого делать не следует. Он из тех людей, которые ничего не боятся. И к тому же чертовски самолюбив. Как это, он под охраной? И слышать об этом не хочет. Он желает разыгрывать Гаруна Аль Рашида, гулять по Лондону и осматривать его сам по себе. Незаметный, как угольный ящик в райском саду.
- Ну, - протянул Фокс, - это просто замечательно. Парень выбрал лучший способ пасть жертвой какого-нибудь дурацкого покушения.
- Вы не ошибаетесь, это весьма неприятно. С той поры, как введены новые законы, он стал бельмом на глазу крайне правых. Черт возьми, Фокс, ведь только недавно он выступал на Мартинике и кто-то выстрелил в него в упор. Не попал, и сам застрелился. Никого не арестовали. А Бумеру хоть бы что, словно ничего не случилось, он весело шагает дальше, шесть футов пять дюймов роста, сплошные глаза и зубы, а у его охраны волосы стоят дыбом на каждом метре пути.
- Да, тот ещё фрукт.
- Вот именно.
- У меня голова идет кругом, - признался инспектор. - Не разбираюсь я в этих новорожденных государствах.
- Не вы одни.
- Вы только посмотрите на Нгомбвану. Что это? Республика, но одновременно член Британского Содружества Наций. Но если она входит в Коммонуэлс, то почему имеет здесь посла, а не Верховного комиссара?
- Меня не спрашивайте. Все это результаты маневров моего старого друга Бумера. Официально они все ещё состоят в Содружестве. И имеют и того, и другого. Сумели и независимость приобрести, и приличия соблюсти - короче, все удобства. Потому они и настояли, чтобы их человек в Лондоне именовался послом и получил резиденцию, достойную и великой державы. Все Бумера работа.
- А что его люди в здешнем посольстве? Посол и все остальные?
- Пытаются вразумить его, но кажется, президент стоит на своем. Ему невозможно выбить из головы мысль, которую вбили в Лондоне во время учебы и адвокатской практики: Британия в своей истории политических убийств не знает, из чего следует, что и никогда в будущем их не произойдет. Не будь это столь безумно, могло бы показаться любопытным.
- Ведь он не может запретить Особому отделу делать свое дело. Разумеется, вне стен посольства.
- Но может чертовски усложнить им жизнь.
- Так что собираетесь делать вы? Дождетесь, когда он прибудет, и попытаетесь уговорить в аэропорту?
- Ну нет. Я завтра на рассвете лечу к нему. Дело Дагинхема придется вам закончить самому.
- Премного благодарен. Какая радость! - воскликнул Фокс.
- Лучше мне сейчас пойти домой и начать собираться.
- Не забудьте повязать старый школьный галстук!
- Столь извращенные идеи я отказываюсь даже комментировать, - фыркнул Аллен.
Он подошел к дверям, потом остановился.
- Хочу ещё кое о чем спросить. Не приходилось вам когда-нибудь случайно сталкиваться с человеком по имени Сэмюэль Уиплстоун? Из Министерства иностранных дел?
- В таких кругах я не вращаюсь. А в чем дело?
- Он был экспертом по Нгомбване. Полагаю, что недавно ушел на пенсию. Симпатичный мужик. Когда вернусь, приглашу его пообедать.
- Он может как-то вам помочь?
- Тяжело ожидать, что он станет на коленях просить старика Бумера взяться за ум, если у того нет на это охоты. Но все же я надеюсь. До свидания, Фокс.
Через сорок восемь часов Аллен в легком тропическом костюме уже выходил из президентского "роллса", встретившего его в нгомбванском аэропорту. Под палящим солнцем он поднялся по величественной лестнице, уставленной стражей в парадных мундирах, и вскоре очутился в приемном зале президентского дворца. Там, к счастью, работал кондиционер.