— На твоем месте, я бы не подходил к ней слишком близко, дружок, — сказал мистер Уипплстоун и погладил пса.
— Мы с тобой знакомы, — продолжал он. — Ты из посольства, верно? Агман.
— Люси Локетт? — произнесла, появляясь из двери ассистентка хирурга. — Мы с нетерпением ожидаем ее.
Консультация получилась короткой, но исчерпывающей. Люси Локетт оказалось месяцев семь от роду, температура нормальная, парша, глисты и паразиты отсутствуют, она сильно истощена и потому пребывает далеко не в лучшем состоянии. Тут ветеринар немного заколебался.
— У нее несколько шрамов, — сказал он, — и сломанное ребро, которое, правда, уже успело срастись. О ней плохо заботились и, боюсь, даже мучили.
И заметив выражение ужаса на лице мистера Уипплстоуна, он весело добавил:
— Впрочем, ничего такого с чем не справятся таблетки и хорошее питание.
Еще он добавил, что у нее удалены яичники. Она наполовину сиамка, наполовину Бог знает кто, сказал он ероша шерсть Люси и поворачивая ее так и этак. Он рассмеялся, увидев белый кончик хвоста, и сделал Люси укол.
Люси вытерпела это недостойное обращение с полнейшим равнодушием, но едва ее отпустили, вспрыгнула своем защитнику на руки и проделала уже привычный фокус, засунув голову под пиджак и прижавшись к его сердцу.
— Привязалась к вам, — сказал ветеринар. — У этих животных развито чувство благодарности. Особенно у кошечек.
— Я ничего в них не смыслю, — поспешно откликнулся мистер Уипплстоун.
Уговоры продавца зоомагазина и обуявшая мистера Уипплстоуна растерянность привели к тому, что на обратном пути он купил кошачью корзинку, фарфоровую тарелочку с надписью «Кискина миска», гребешок, щетку и ошейник, на который он заказал металлическую бирку с надписью «Люси Локетт, Каприкорн-Уок, 1» и номером своего телефона. Продавец продемонстрировал ему также маленькую красную шлейку для прогулок и заверил, что при наличии терпения, кошка вскоре согласится ее носить. Он примерил шлейку на Люси, результат оказался настолько симпатичным, что мистер Уипплстоун купил и шлейку тоже.
Оставив клетку в магазине и сказав, что за ней зайдут, тяжело нагруженный мистер Уипплстоун с Люси за пазухой поспешил домой, предвкушая встречу с Чаббами и призывая на помощь весь свой дипломатический опыт. Он и не думал, что несет под пиджаком собственную судьбу.
III
— Очаровательно, просто очаровательно, — повторял мистер Уипплстоун, поворачиваясь от хозяина дома к хозяйке, слегка наклоняя голову и горбя плечи — манера, некогда широко распространенная среди людей его профессии. — Я в совершенном восторге.
— Подлейте себе, — сказал Аллейн. — Я ведь предупредил, что приглашаю вас не без задней мысли, так?
— Готов, готов ко всему; но повторяю, это было очаровательно. И портвейн превосходный.
— Я вас оставлю, — предложила Трой.
— Нет, зачем же, — сказал Аллейн. — Если всплывет что-нибудь сверхсекретное и конфиденциальное, мы тебя сами выставим. А так ты лишь украсишь наше общество, не правда ли, мистер Уипплстоун?
Мистер Уипплстоун разразился речью о том, какое удовольствие он испытывает, каждый вечер созерцая «Трой» на своим камином, и сколько радости ему доставляет возможность созерцать саму художницу у ее собственного очага. Он немного запутался, но все же вышел из положения с честью.
— Но когда же, — спросил он в завершение речи, — мы перейдем к вашей задней мысли?
— В общем, уже пора, — ответил Аллейн. — Это отнимет некоторое время.
По предложению Трой они перебрались вместе с портвейном в ее стоящую отдельно от дома студию и уселись перед широким окном, выходящим на окутанный сумерками лондонский парк.
— Я хочу выдоить из у вас кое-какие сведения, — сказал Аллейн. — Вы ведь были чем-то вроде эксперта по Нгомбване?
— По Нгомбване? Я! Это слишком сильно сказано, мой дорогой. Я провел в ней три года в молодости.
— Мне казалось, что совсем недавно, когда она получила независимость?..
— Да, меня посылали туда. На переходный период — думаю, главным образом потому, что я знаю язык. До некоторой степени я сделал его чем-то вроде моей специальности.