— Вы и теперь его помните?
— Опять-таки, до некоторой степени. Да, пожалуй. Помню, — он вгляделся в Аллейна поверх стакана. — Вы случаем не перебрались в Специальную службу?
— Превосходный образчик мгновенной дедукции. Нет, не перебрался. Но можно сказать, что меня неофициально подключили к ней на какое-то время.
— На время предстоящего визита?
— Да, пропади он пропадом. Соображения безопасности.
— Понимаю. Работа трудная. Кстати, вы же должны были в одно время с Президентом учиться в… — начал мистер Уипплстоун, но сам себя перебил. — Значит, наверху решили, что вы сможете привнести в отношения с ним личную нотку.
— Как быстро вы соображаете! — сказала Трой, и мистер Уипплстоун благодарно хмыкнул.
— Я с ним виделся три недели назад, — сказал Аллейн.
— В Нгомбване?
— Да. Давил на него как только мог.
— Что-нибудь выдавили?
— Ничего стоящего: хотя нет, не так. Он обещал не противиться нашим мерам предосторожности, однако что он при этом имел в виду остается тайной. Я бы сказал, что мы с ним еще хлебнем горя.
— Итак? — сказал мистер Уипплстоун, откидываясь на спинку кресла и раскачивая на ленточке монокль — жест, как понял Аллейн, вошедший в привычку у человека, полжизни проведшего за столом переговоров. — Итак, мой дорогой Родерик?
— Вы согласны помочь мне?
— Определенно.
— Я был бы очень вам благодарен, если бы вы — как это теперь говорится? — накачали меня общими сведениями о Нгомбване. Вашими личными впечатлениями. Например, много ли людей, по-вашему, имеют причины желать смерти Громобоя?
— Громобоя?
— Таково, как их превосходительство не уставали напоминать мне, было его школьное прозвище.
— Что ж, оно ему подходит. В общем и целом я бы остановился на цифре двести, это самое малое.
— О Господи! — воскликнула Трой.
— А не могли бы вы, — спросил ее муж, — назвать несколько имен?
— Честно говоря, нет. Конкретных имен назвать не могу. Но опять-таки, если говорить вообще, это обычная история во всех африканских государствах, ставших недавно независимыми. Прежде всего, речь идет о нгомбванских политических противниках Президента, которых ему удалось одолеть — те, что уцелели, либо сидят по тюрьмам, либо обосновались в нашей стране и дожидаются его свержения или смерти в результате успешного покушения.
— Специальная служба тешит себя надеждой, что в ее распоряжении имеется практически полный список этих людей.
— Не сомневаюсь, — сухо откликнулся мистер Уипплстоун. — Мы тоже ей тешились, пока в один прекрасный день в Мартинике некий, решительно никому неизвестный обладатель поддельного британского паспорта не выпалил в Президента из револьвера, однако промахнулся и затем с куда большим успехом выстрелил себе в голову. Никакого досье на этого человека не имелось, так что личность его остается неизвестной и поныне.
— Я напомнил Громобою об этом случае.
Мистер Уипплстоун не без лукавства сообщил Трой:
— А знаете, он информирован гораздо лучше моего. Как по-вашему, чего он от меня добивается?
— Понятия не имею. Но продолжайте. Я, по крайней мере, совсем ничего не знаю.
— Так вот. Среди его африканских врагов имеются и экстремисты, которым была не по вкусу его умеренность в начальную пору и особенно его нежелание единым махом вышвырнуть из страны всех европейских советников и официальных лиц. То есть вам предстоит иметь дело еще и с кучей неприемлющих белых людей террористов, когда-то выступавших за независимость, но теперь готовых произвести полный поворот кругом и уничтожить правительство, которое они сами помогали создать. Число их последователей неизвестно, однако число это безусловно не малое. Но, дорогой мой, вы же и сами все это знаете.
— В последнее время он высылает все больше белых, не так ли? Хочется ему того или не хочется.
— Его вынуждают к этому крайние элементы.
— Итак, — сказал Аллейн, — картина возникает знакомая и, видимо, неизбежная. Национализация всех иностранных предприятий и присвоение собственности, находившейся в руках европейских и азиатских колонистов. В среде которых мы обнаруживаем людей, охваченных самым ярым негодованием.
— Именно так. И у них есть все основания негодовать. Многие оказались разорены. Весь их образ жизни разрушен, а ни к какому иному они приспособиться не могут.
Мистер Уипплстоун почесал пальцем нос.
— И должен сказать, — добавил он, — хоть вам и без меня это известной, среди них попадаются очень неприятные личности.