Со всех сторон выходила выгода.
Но мне хотелось грызть подушку и орать во всю глотку.
Я никогда не говорила «Я ведьма и этим горжусь», как делали многие другие колдуньи. Гордиться надо было делами, а не тем, что никак от тебя не зависело. Но мое ведьмовство было частью меня, и я не могла воспринимать свою потерю, как, например, ампутацию больной конечности.
Надо мной надругались — вот как я это воспринимала. Пусть это надругательство принесло мне только профит — оно все равно было насилием.
На рассвете Саброра сдавленно застонал за стеной — наверно, неудачно шевельнулся, и эти железные полосы причинили ему боль. Я решила, что приготовлю ему сорбет с карамболой. Легкий, свежий, экзотический — идеальный десерт в такую жару, если Марун и дальше будет поставлять такую же ароматную карамболу. Или не сорбет, а пирог с карамболой, тростниковым сахаром и ромом?
Вчера Саброра вроде бы понял меня. Он знал, что такое увечья и утрата — и я удивилась, но он не стал меня убеждать в том, что лишение волшебства это счастье, и я должна прыгать до потолка от восторга. Просто сдержанно посоветовал мне не волноваться и пообещал, что мы обязательно узнаем, зачем все это было сделано.
— Чтобы отомстить вам? — предположила я. — Возможно, это кто-то из друзей и родственников той ведьмы?
После того, как Саброра сказал, что убил не ребенка, а фамильяра ведьмы — помощника, созданного темной магией — мне стало намного легче находиться с ним рядом. Теперь он был человеком, а не монстром: пусть не слишком-то неприятным, пусть достаточно тяжелым, но все-таки человеком. И я не сомневалась, что и ему после этого признания стало легче.
— Зачем тогда запечатывать тебя? — ответил он вопросом на вопрос. Я только плечами пожала. За окнами сгустилась тьма, слуги зажгли лампы, и мне наконец-то сделалось по-настоящему спокойно после всех приключений минувших дней.
— Почему вы никому не сказали, что это был фамильяр? — спросила я. Саброра лишь усмехнулся.
— Я говорил. Но меня не стали слушать.
Я решила не уточнять. Наверняка смерть ведьмы использовали просто как повод избавиться от Саброры — мало ли, какие там были отношения с коллегами и начальством…
Одним словом, я начала свой первый рабочий день в том состоянии, которое в любовных романах называют растрепанными чувствами. Лука, который, кажется, не уходил домой, выглянул из-за стойки, оценил мой вид и предложил:
— Чашка кофе с сахаром и сиропом. И будешь, как новенькая.
Я согласилась и пошла переодеваться. Потом мы отправились на кухню и, когда Лука взялся за турку, то я спросила:
— Послушай, ты что-нибудь замечаешь во мне? Что-то подозрительное?
Марун не обманул: черника, которую доставили ночью, и в самом деле была размером с перепелиное яйцо. Я оценила объемы и решила первым делом взяться за манговый чизкейк без выпечки. Потом — многослойный черничный десерт с ромом и шоколадом, который как раз и украшу съедобными цветами, синими и розовыми. Заказать бы еще печать с белым перышком для шоколада — будет стильно и красиво. Потом — черничные кексы, которые подаются с густым фруктовым коктейлем. Потом — собрать те десерты в стаканчиках, которые так обожали в Ханибруке. Потом…
— Ну да, ты немного странная, — сообщил Лука, протягивая мне чашечку с кофе. Крепкий аромат омыл ноздри, и я ощутила, как в душе поднимается волна бодрости. — От тебя несет Сабророй так, что у меня обоняние отбивает. Как это вы с ним умудрились сойтись?
Сделав глоток кофе, я принялась измельчать шоколадное печенье для основы чизкейка. У Луки было несколько замечательных разъемных форм; после того, как я смешала крошку с растопленным сливочным маслом, заполнила формы и утрамбовала основу, пришло время взяться за пюре из манго. Протирая через сито ароматную желтую мякоть, я рассказывала Луке о том, что со мной случилось в Ханибруке, как парус, поднявшийся от земли до неба, забрал жизни пятнадцати горожан, и как Саброра спрыгнул с балкончика, чтобы убить свиней. Когда речь зашла о сломанных ребрах и поврежденной печени, Лука сокрушенно покачал головой и сказал:
— К нам сегодня зайдет доктор Станунци, он тот еще лакомка. Договорись с ним, чтобы он тебя осмотрел.
— Как ты думаешь, зачем ей вообще понадобилось запечатывать мою магию? — поинтересовалась я. Лука, который в это время мариновал стейки из свинины в ароматной смеси базилика, тимьяна и розмарина с оливковым маслом, посмотрел на меня так, словно я не понимала своего счастья.
— Как зачем? Это же новая жизнь для всех нас. Неважно, что ты родился ведьмой или ведьмаком — ты сможешь жить обычной жизнью. Без охоты, без того, что ты всегда во всем виноват, даже если ничего не делаешь. Просто жить! — он переложил стейки в большую стеклянную емкость, убрал в холодильник и добавил: — Тебе очень повезло, Эрна. Словами не передать, как тебе повезло.