Думаю, эта запись будет последней.
Два месяца назад на меня наложили порчу, и Четырехликое Светило мне будет свидетелем, оно знает, как я страдала. Но это проклятье, думается, сегодня спасло мне жизнь.
Мы с сестрой собирали грибы этим утром – они предназначались для именинного пирога в честь восемнадцатилетия Рисы, - и были застигнуты шайкой разбойников. Я не знаю, были ли они людьми или колдунами, но от моих чар их защищали шестиконечные печати на руках, так что я посчитала их сведущими в магии. Родители с самого детства учили нас с Рисой, что люди опасны и их нужно остерегаться. И когда я заметила приближающиеся фигуры, по спине пробежала морозная дрожь, такая сильная бывает только от страха. Холод парализует и тело, и колдовскую кровь.
Все в разбойниках было человеческим: одежда, говор, даже скользкий взгляд. Большую часть их лиц скрывали повязки, оттого мне и жмет сердце, что не смогу отыскать этот сброд.
Рису схватили сразу двое, прижимая ее к земле и разрывая платье. Я хотела отбросить их корягой, что какое-то время была у нас местом привала, и вскинула руки, напрягая каждый кончик своих пальцев, но колдовская кровь застыла в моих жилах. А ведь по-хорошему стоило вырвать гортань у каждого из них. Все мои потуги остановил третий разбойник ударом в живот. Я повалилась на землю, получив еще несколько ударов. Изо рта пошла кровь, просачиваясь в рыхлый мох под моей щекой. Глаза застелила соленая пленка.
От проклятия, что на меня наложили в конце зимы, все мое тело покрывали жабьи гнойники. И теперь зуд от порчи перемешивался с тянущей болью в животе и ребрах. От ударов сперло дыхание, которое никак не приходило в норму, посылая в голову боль, а в глаза черные круги.
Я слышала мужской смех вперемешку с криками младшей сестры. За моей спиной раздался гогот, и мужчина приподнял меня, усаживая себе на колени. Его руки обвили меня за плечи, сковывая движение, и не позволяя повернуться и увидеть нападающего.
Риса всхлипывала и кричала, уже не пытаясь бороться. Ее голые ноги были покрыты укусами и отпечатками грязных рук, темные волосы и лицо нарочно вымазали в грязи. Из глаз потекли слезы, и я опустила голову, утыкаясь в вонючие мужские лапы. От них разило салом и хмельным медом. На внешней стороне кистей красовались багровые защитные печати с замудренными переплетениями. Эти символы не только обеспечивали безопасность своему хозяину, но и гасили колдовские чары кругом.
Тянущее больное напряжение сковало мне горло, оно было нарастающей злостью, которая лишь усиливалась от жаркого дыхания в затылок. Пытаясь высвободиться, я укусила разбойника и наугад врезала локтем, но все оказалось тщетным. Во рту остался лишь отвратительный соленый привкус, а в глаза бросились узорчатые грязные когти. Их покрывала ветвистая красная резьба, будто ногти были деревянными. Я такого раньше не встречала: не был знаком ни узор, ни магия, заложенная в символах.
Разбойник рванул ворот моей рубашки, отчего застежки разлетелись в разные стороны. Грудь оголилась, но подонок не спешил меня касаться, будто выставляя напоказ своим собратьям.
- Она что прокаженная?- выкрикнул тот, который не был занят моей сестрой.
- Нет, на ней порча, - голос моего захватчика оказался с хрипотцой.
- Между ног у нее тоже что ли гниль? – тот с отвращением плюнул на землю.
- В любом случае лучше этой ведьм не касаться, а то сгниешь вместе с ней.
«Какая я вам ведьма, чертов сброд», - гневно подумала я.
Когда к Рисе приступил второй разбойник, она потеряла сознание и уже не издавала ни единого звука. А я ничего не могла поделать, только и оставалось сыпать угрозами и сулить проклятия. В жестком мужском захвате я билась в истерике, вопила и звала на помощь. И в итоге меня оглушили ударом по затылку.
…В сознанье я пришла, когда светило клонилось ко сну. Среди мха и примятой земли я лежала совсем одна. Рису забрали, и я не знаю, оставили разбойники ее в живых или нет. С трудом держа себя на ногах, я подошла к месту, где насиловали сестру, и три раза прокляла эту землю, выдавив из гнойника на руке жидкость. Почва зашипела от этих капель и почернела.
В последние часы до темноты я металась по лесу в поисках Рисы и, выбившись из сил, вернулась в город. Я молила о помощи соседей и мужиков из колдовской управы, но от меня все шарахались. Следы порчи на моем лице говорили, что ко мне лучше не приближаться. Прикосновения могли быть смертельны, и ни один колдун в городе не рискнул испытать судьбу...
Глава 2