- Можно обойтись и без нее, - колдун достал из сумки бутылку с темной жидкостью, - я привез кое-что не менее интересное, - заметив скептическое выражение на лице старой подруги, он добавил, - оно тоже опьяняет. Идем.
Норак потянул ее на ближайшие ступеньки, которые оказались лестницей, ведущей в дом книжного верстальщика. Странник выдернул пробку из горлышка наполовину пустой бутылки, и из нее повалил кислый кофейный запах. Честью сделать первый глоток он удостоил Марэ, протянув ей темную дурманящую жидкость. Колдунья поднесла горлышка к губам и покосилась на Норака, он мог ее надурить и подсунуть какую-нибудь гадость. Но его лицо не выражало никакой подлости, и колдунья запрокинула бутылку. На язык попала обжигающая влага со вкусом шоколада. Огонь прошел внутрь, разгоняя кровь по телу. Марэ оторвалась от бутылки, оставляя на губах сладость, и отдала владельцу. Норак тоже выпил.
- Что это? – спросила колдунья.
- А на что похоже?
- На жидкий шоколадный торт, - Марэ улыбнулась.
- Если этот торт с ромом, то, возможно, есть сходство.
Она показала Нораку город, который совсем не изменился с его отъезда, изменилась только сама Марэ. Четырехликое Светило уже шло на покой, когда они вышли в лес, располагаясь на поваленном дереве. Бутылка с кофейным напитком была опустошена, а Марэ охмелела.
Норак достал из кармана костяной варган в виде пластинки, приложил его к губам и отдернул вырезанный язычок, издавая вибрирующую низкую ноту. Марэ соскучилась по варганной музыке, которую уже несколько лет избегала, так как музыкальные представления и самодеятельности всегда были неотъемлемой частью ненавистной толпы.
Дрожащие звуки под своей тяжестью стелились по мху, проникали в корни деревьев, наполняя их жизнью. Колдунья закрыла глаза, чувствуя, как вибрация впитывается ее телом с каждым вдохом. Варганная музыка была частью природы, частью колдовского народа и считалась голосом Четырехликого Светила, который с приходом осени обратит к своему народу оранжевое прохладное лицо.
Марэ поднялась на ноги и закружилась в танце под гортанные завывания вечернего воздуха. Колдовская кровь с примесью алкоголя жаром разливалась по телу, ударяя в голову эйфорией. Марэ радовалась, как ребенок, раскинув руки в стороны. Ее тело изгибалось, а черничные волосы разлетались веером.
На небе зажглись первые звезды, и Марэ рухнула на мягкую траву, напитавшуюся теплом за день. С лица не сходила улыбка, в теле плескалась приятная расслабленность. Норак отложил варган и лег рядом, подкладывая руки под голову. Марэ смахнула слезу, чтобы он не заметил, но старый друг смотрел на проявляющиеся звезды посиневшего неба.
- Как там, среди людей? – спросила Марэ тоном, будто Норак прилетел с одной из этих тусклых звезд.
- Также, только магии нет, - колдунья в ответ поморщилась, не веря, что люди могли измениться.
- Как родители?
- Здоровы. Переехали за город, чтобы в грядках капаться, - Норак ухмыльнулся.
- Скучают по прежней жизни?
- Да, - он хмыкнул, - по колдовской жизни.
- А сам не скучаешь? – спросила Марэ, повернувшись, чтобы увидеть его реакцию.
- Некогда мне было скучать. Отец переложил на меня свои обязанности на верфи, пришлось крутиться.
- Расскажи про свою жену, – тихо попросила Марэ, чтобы не спугнуть его своей наглостью.
Небо затянулось полотном звезд, а лес окутала вечерняя прохлада. Марэ ежилась, но продолжала лежать на голой земле. Нельзя было испортить такой момент, который, возможно, больше никогда не случится с колдуньей.
- Она хорошая, ее зовут Хельгой, - улыбнулся Норак, - истинная северянка, с длинными снежными волосами и глазами цвета сапфиров.
«Нечета мне», - подумала Марэ, но ответила, что глаза цвета синего моря, наверное, очень красивые. Сама она таких никогда не видела.
- Два месяца назад она подарила мне сына, - Норак смотрел на звезды, а с лица не сходила искренняя счастливая улыбка.
Марэ тоже наблюдала за небесным свечением, ей не нужно было смотреть, чтобы знать, как он улыбается. Даже став мужчиной, лицо Норака, как и раньше, при улыбке становилось по-юношески милым.
- Рада за тебя, - от всего сердца сказала Марэ.
- А ты все никак не найдешь стоящего колдуна? – издевался Норак, - состаришься и умрешь в одиночестве.
- Иди ты к чертям, - Марэ пнула его вбок.
- Ай, - Норак наигранно потер больное место, а колдунья звонко рассмеялась, будто девчонка.
14 число, месяц житар
18 лет
Сегодня случилось что-то особенное.
Мы с Нораком таскали колдовские яблочки из сада старика Бора. Светящиеся плоды хорошо видны в сумерках, и не составляло большого труда срывать их с веток через забор. Все шло, как обычно, но Нораку зачем-то понадобилось потрясти бедную яблоню, на всю округу тут же раздался визг. Не знаю, какие Бор наложил на деревья чары, но сад оглушала сирена, привлекая к нам внимание. Мы ринулись через забор, бросая добычу.