Слава передал ему фотографию.
Авантюрист как-то слишком внимательно принялся ее рассматривать.
– А сколько тебе лет? – неожиданно спросил он после небольшой паузы.
– Семнадцать, – недоуменно ответил Слава.
– Ты знаешь, где сделано это фото?
– Нет. Бабушка говорила, что во время отпуска, когда они со мной куда-то поехали, но куда, не знаю.
– Прости, мой юный друг, но кто-то тебя точно водил за нос, – сочувственно произнес Авантюрист и вернул фото. – Снято это в Сеуле. Там на заднем плане торговый центр Сампунг, который обрушился в девяносто пятом году. Очень громкая была катастрофа.
– И что? – растерянно спросил Слава.
– Похоже, что нежелание думать заразно, – обреченно вздохнул Авантюрист и ехидно взглянул на Беску. – Ребенку с этого фото сейчас двадцать шесть, а не семнадцать, и, значит, это точно не ты.
– Как же так? – пробормотал Слава.
– Я понимаю, что у тебя сейчас мир рушится, но лучше горькая правда, чем ложь всю жизнь. Кроме того, ты на этого мужика вообще не похож. По типу лица я бы сказал, что на фото англичанин.
Слава осторожно взял карточку в руки и еще раз внимательно на нее посмотрел.
Такие знакомые и родные лица отца и матери теперь вдруг стали чужими. У него была надежда, что Авантюрист ошибся насчет здания, но если присмотреться, то машины на заднем фоне действительно выглядели слишком старомодно, да и младенца держали на руках так, что лица было не видно. Это мог быть кто угодно. Получается, что бабушка его все эти годы обманывала? Или все еще сложнее, и на фотографии не он, а его старший брат или сестра. Если припомнить, то бабуля говорила, что это фото родителей, а не его. Тогда все вставало на свои места, а о втором ребенке, который, наверное, погиб вместе с родителями, бабушка не сообщала, чтобы Славу не травмировать.
– Это могла быть старшая сестра, например, – неожиданно сказала Беска, словно подслушав его размышления.
– Могла, – кивнул Авантюрист. Но это не отменяет того, что нашего общего друга кто-то водил за нос все эти годы. Вопрос только, зачем.
– Теперь уже не узнать, – вздохнул Слава и убрал фото обратно в паспорт, – так все-таки, кто вы такие?
– Что ты хочешь услышать? Имена? В наших кругах их не принято говорить. Всю биографию, как ты только что нам вывалил? Нет уж, уволь, дружок, этого я никому сообщать не собираюсь.
Но Славу интересовал не он:
– Почему ты сказала, что ты кукла вуду? Что значит, что тебя убили?
– То и значит. Убили, а потом через какое-то время воскресили. Какому-то колдуну-недоучке понадобилась послушная тупая помощница, способная вытащить из чужих снов пару необходимых предметов. Он не нашел ничего лучше, чем спереть в морге мой свежий труп и оживить, наделив способностью поиска и материализации предметов из сновидений. Этакий одноразовый демон, от которого просто избавится, когда тот выполнит задание. Никто же не будет искать невостребованного покойника.
Беска замолчала, отвернувшись от Славы.
– И что случилось дальше? – осторожно спросил он.
– Этот идиот держал меня в клетке, чтобы я не могла ему навредить, но забыл, что я существую не только в реальности, но и во сне, где он беззащитен.
– И что ты с ним сделала?
Она повернулась и посмотрела на него, как на идиота:
– Умертвила, конечно. Мне нужна была свобода, чтобы найти убийцу, и я ее получила.
– Ты знаешь кто тебя убил?
– Если бы, – вздохнула она.
– Ты вообще ничего не помнишь? – сочувственно спросил Слава.
– Колдун вложил в меня только общие знания о мире и то, что посчитал необходимым для работы. Я знаю кучу языков, отлично разбираюсь в биологии и физиологии, но о себе не помню ничего, кроме момента убийства. Наверное, это настолько сильное воспоминание, что его невозможно вытравить из сознания. Но в этом видении нет лица убийцы. Я убегала по длинному коридору с осознанием того, что все родные погибли, и мне выстрелили в спину.
– Наверное, ты из богатой или знатной семьи. Во время наших встреч ты говорила, что в твоем доме есть запертая комната, от которой потеряны ключи. Такое возможно только в очень больших имениях.
– А что я еще рассказывала? – Беска подобрала ноги и уселась на столешницу по-турецки.
– Ничего конкретного, что бы помогло тебе в поисках. Знаю только о старшей сестре, отсутствии подруг и о весьма сложных отношениях с родственниками. Еще ты искала разрыв-траву, чтобы сломать замок той самой запертой комнаты. Больше ничего особенного. Мы болтали… ни о чем и обо всем понемногу.
– Дура. Лучше бы я тогда сказала, как меня зовут, – в сердцах пробормотала она, – Ну что ж, это уже гораздо больше того, что я знала раньше. Спасибо.