***
Музыка казалась все громче, все чудеснее и чудеснее. Под нее то танцевали престарелые парочки, то кружились женщины, конечно, не без кокетства. Забавляло то, что даже не переодетые в костюмы люди все равно идеально вписывались в атмосферу праздника. И вой волков далеко в лесу стал такой неотъемлемой частью этого всего. И трубы Луи и Люсиана заиграли как-то по-новому: да так по-новому, что даже малютка Лиза стала приплясывать своим башмачком и двигать плечами в такт песни. Она чувствовала себя как-то свободнее. С нее будто бы сняли цепи. Может, ей так и стоит жить дальше - без заветных мечт? Чтобы все было гладко, тихо и спокойно. И умереть в своей постели старушкой, окруженной родней... Все размышления закрылись на замок вместе с внезапно открывшейся входной железной дверью. Ее внезапно отворил какой-то очень сильный ветер, сломав непрочный проем. Вместе с этим в бар залетели ветки деревьев, иссохнувшие листья, которые никто не убирал с конца сентября. Все самое мерзкое, ужасное внезапно заполонило относительно тихий замкнутый мирок с вином. Как в замедленной съемке толпа людей обернулась на свист ветра и подняла удивленный взор на источник испуга. Это была неясная, даже какая-то нечеловеческая фигура, походившая на мужскую: статная, высокая, обрамленная старым черным плащом с поднятым воротником рваной рубашки. Единственное, что виднелось отчетливо - два глава разного цвета и довольная ухмылка, приманивающая к себе женские взгляды. Многие догадались, кто сорвал музыку трубы и джаз на пластинке начали уже перешептываться, собираться уходить. Но фигура не уходила с прохода. Она стояла как памятник, которому тысячу лет. А дверь сзади все скрипела и скрипела, открывая перед собой картину сверкающей грозы, которая ломала небеса на куски. Так холодно, ужасно холодно и страшно за исход этого всего праздника «чертей» под тусклыми лампами и с пьяными танцами... - Я прибываю на землю раз в десять тысяч лет! Ну неужели нельзя это запомнить и приглашать меня на праздники хотя бы в бар?! - наконец некто вышел из тьмы и перед посетителями, раскрывшими рты, предстал великолепно-ужасающий образ вампира. Это было будто бы самый блестящее перевоплощение в дракулу, которые заставило всех остальных, «переодетых людей», задаться вопросом, нормально ли они сейчас выглядят. Но слишком людское было поведение у незнакомца. Все, кем он напомнил настоящего графа дракулу, вмиг продолжили распивать свое вино и болтать. А он смирно сел где-то в уголку, положив ногу на ногу и разглядывая милый накрытый столик с розовыми салфетками. Такую картинку с сидящем на домашней мебели кровожадным созданием в разорвано-устрашающей одежде купил бы любой друг-приколист и отправил бы своему дальнему другу по почте с марочкой. Как оказалось только внезапное появление гостя всех и удивило. Лиза подошла ближе к незнакомцу. Ей было страшно даже находиться рядом с ним. Как его руки с длинными изящными пальцами пустились по его лицу в полной задумчивости, как он приоткрыл маленькие пухлые губы, будто бы специально показывая подошедшей барменше большие, на острых кончиках кровяные выпирающие клыки. И эти глаза - два фонаря на Лесной улице, смотрящиеся волшебно на приятном бледном лице. Что удивительно в этом лице вампира - мягкие щеки, помогающие не спутать образ с реальностью. Так казалось Лизе. Ну не может дракула быть таким... живым, дерзким и неспокойным. Он расстроен, он полон эмоций. Он напоминает ее отца Луи после длительного выступления на сцене. Он живой. Когда любопытная девушка коснулась ладошкой его поблескивающих черных волос, зачесанных аккуратно набок, она вмиг покраснела и убежала с подносом на руках в кладовую. «Вампир» шелохнулся, посмотрел по сторонам и вздохнул, взяв в белоснежные руки салфетки. Он хотел было попробовать их на вкус, но они тут же разорвались и испачкались красной жидкостью на заостренных зубах. Некто еще грустнее вздохнул и взялся обеими руками за подбородок. Как так люди живут? Совсем беззаботные. - Папа, папа! У нас т-т-там... Сидит настоящий вампир! Он правда настоящий! - испуганная девочка залезла на один из шкафчиков с припрятанной выпивкой и обвила колени руками. - Так налей ему своего черничного вина, - Луи, занятый своим делом, стоял спиной к дочке и хотел поскорее ее занять чем-то, - он ради этого и пришел. Но вырядился хорошо... Сбивая с ног компанию Люсиана, Лиза тут же принялась добывать свое оставшиеся черничное вино из всех бочонков. Наконец, заполнив свой единственный хрустальный бокал до краев, она улыбнулась и взяла ножку стакана как можно элегантнее. Поправив второй рукой вылезающие вперед волосы, сняв черную фату с лица, барменша выпрямилась и стала искать взглядом своего любимого посетителя. Она хотела хотя бы извиниться за то, что так быстро убежала от него. Хотя бы посмотреть на его посиневшие веки и запомнить образ для очередной картины, которую она обязательно нарисует. Он красивый. - Это мне? - у такого бледного и такого расстроенного создания покраснели уши и будто бы быстрее забилось сердце. Если это сердце у него есть... Он взял бокал с трясущихся рук Лизы и мигом отпил черничное вино, чтобы ни единая капелька не разлилась, - так вкусно. Я три тысячи лет не пил человеческого вина. С чем это оно? - С ч-черникой... - дыхание хрупкой Лизы никак не могло восстановиться. Она присела на краешек противоположного стула и удерж