ейся входной железной дверью. Ее внезапно отворил какой-то очень сильный ветер, сломав непрочный проем. Вместе с этим в бар залетели ветки деревьев, иссохнувшие листья, которые никто не убирал с конца сентября. Все самое мерзкое, ужасное внезапно заполонило относительно тихий замкнутый мирок с вином. Как в замедленной съемке толпа людей обернулась на свист ветра и подняла удивленный взор на источник испуга. Это была неясная, даже какая-то нечеловеческая фигура, походившая на мужскую: статная, высокая, обрамленная старым черным плащом с поднятым воротником рваной рубашки. Единственное, что виднелось отчетливо - два глава разного цвета и довольная ухмылка, приманивающая к себе женские взгляды. Многие догадались, кто сорвал музыку трубы и джаз на пластинке начали уже перешептываться, собираться уходить. Но фигура не уходила с прохода. Она стояла как памятник, которому тысячу лет. А дверь сзади все скрипела и скрипела, открывая перед собой картину сверкающей грозы, которая ломала небеса на куски. Так холодно, ужасно холодно и страшно за исход этого всего праздника «чертей» под тусклыми лампами и с пьяными танцами... - Я прибываю на землю раз в десять тысяч лет! Ну неужели нельзя это запомнить и приглашать меня на праздники хотя бы в бар?! - наконец некто вышел из тьмы и перед посетителями, раскрывшими рты, предстал великолепно-ужасающий образ вампира. Это было будто бы самый блестящее перевоплощение в дракулу, которые заставило всех остальных, «переодетых людей», задаться вопросом, нормально ли они сейчас выглядят. Но слишком людское было поведение у незнакомца. Все, кем он напомнил настоящего графа дракулу, вмиг продолжили распивать свое вино и болтать. А он смирно сел где-то в уголку, положив ногу на ногу и разглядывая милый накрытый столик с розовыми салфетками. Такую картинку с сидящем на домашней мебели кровожадным созданием в разорвано-устрашающей одежде купил бы любой друг-приколист и отправил бы своему дальнему другу по почте с марочкой. Как оказалось только внезапное появление гостя всех и удивило. Лиза подошла ближе к незнакомцу. Ей было страшно даже находиться рядом с ним. Как его руки с длинными изящными пальцами пустились по его лицу в полной задумчивости, как он приоткрыл маленькие пухлые губы, будто бы специально показывая подошедшей барменше большие, на острых кончиках кровяные выпирающие клыки. И эти глаза - два фонаря на Лесной улице, смотрящиеся волшебно на приятном бледном лице. Что удивительно в этом лице вампира - мягкие щеки, помогающие не спутать образ с реальностью. Так казалось Лизе. Ну не может дракула быть таким... живым, дерзким и неспокойным. Он расстроен, он полон эмоций. Он напоминает ее отца Луи после длительного выступления на сцене. Он живой. Когда любопытная девушка коснулась ладошкой его поблескивающих черных волос, зачесанных аккуратно набок, она вмиг покраснела и убежала с подносом на руках в кладовую. «Вампир» шелохнулся, посмотрел по сторонам и вздохнул, взяв в белоснежные руки салфетки. Он хотел было попробовать их на вкус, но они тут же разорвались и испачкались красной жидкостью на заостренных зубах. Некто еще грустнее вздохнул и взялся обеими руками за подбородок. Как так люди живут? Совсем беззаботные. - Папа, папа! У нас т-т-там... Сидит настоящий вампир! Он правда настоящий! - испуганная девочка залезла на один из шкафчиков с припрятанной выпивкой и обвила колени руками. - Так налей ему своего черничного вина, - Луи, занятый своим делом, стоял спиной к дочке и хотел поскорее ее занять чем-то, - он ради этого и пришел. Но вырядился хорошо... Сбивая с ног компанию Люсиана, Лиза тут же принялась добывать свое оставшиеся черничное вино из всех бочонков. Наконец, заполнив свой единственный хрустальный бокал до краев, она улыбнулась и взяла ножку стакана как можно элегантнее. Поправив второй рукой вылезающие вперед волосы, сняв черную фату с лица, барменша выпрямилась и стала искать взглядом своего любимого посетителя. Она хотела хотя бы извиниться за то, что так быстро убежала от него. Хотя бы посмотреть на его посиневшие веки и запомнить образ для очередной картины, которую она обязательно нарисует. Он красивый. - Это мне? - у такого бледного и такого расстроенного создания покраснели уши и будто бы быстрее забилось сердце. Если это сердце у него есть... Он взял бокал с трясущихся рук Лизы и мигом отпил черничное вино, чтобы ни единая капелька не разлилась, - так вкусно. Я три тысячи лет не пил человеческого вина. С чем это оно? - С ч-черникой... - дыхание хрупкой Лизы никак не могло восстановиться. Она присела на краешек противоположного стула и удержала бьющиеся друг об друга колени теплой ладонью. Так, за подолом платья, «вампир» не мог разглядеть даже красивой ножки девушки, хоть, появляясь тут, на земле, он обожал это больше всего. Человеческую красоту и свободу, - вы любите чернику? - Ох, я люблю все земное, - незнакомец поднял мечтательно свой взгляд куда-то на коллекции пластинок на стене, с шумом положил руки на стол и убрал куда подальше истерзанные столовые салфетки, - я сплю в своем старом рояле долгие годы. Такое на мне тяжелое заклятье. Не могу проснуться, пока обо мне не вспомнит хотя бы один человек, что происходит... очень и очень редко. Однажды я спал пять тысяч лет. Рояль почти что загорелся, так как лестница, ведущая ко мне... это та самая лестница, которая накликает всем беду. В ней скапливаться весь людской негатив, бранные словечки и она попросту горит красным пламенем. Я вынужден терпеть свой страх каждый раз, когда чуть ли не происходит пожар. - Глупости! - Лиза засмеялась и уже как-то расслабилась, пока ей рассказывали историю, - вы спите под землей? Вы бессмертны? Конечно, вы похожи на настоящего дракулу, но сколько я ни читала книжек о вампирах... у них нет настолько странной истории. - А когда-то я был человеком, - он улыбнулся, уже не боясь показывать свои клыки, а затем сверкнул правым голубым глазом, отличающимся от левого, серого. Ему понравилась Лиза, - таким же как ты, из крови и плоти. Это было так давно... Меня зовут Мэловин. - Лизавета, меня зовут Лизавета, - она подарила ему свою улыбку и уже без всякого испуга положила свою руку на его, только умилившись тому, насколько у него крупная, по с равнению с ее, ладонь, - мне очень приятно познакомиться с вами.