Матвею исполнилось десять лет, Сереже — семь. Пора было подумать об учении, и Анна Семеновна повезла сыновей в Париж, оставив остальных детей — четырех девочек — на попечение отца и гувернанток. Францией правил тогда генерал Бонапарте, носивший титул пожизненного консула. Анна Семеновна поместила Матвея и Сережу в одну из лучших школ Парижа — пансион Гикса, старого якобинца, бывшего аббата, а теперь горячего приверженца генерала Бонапарте, упрочившего, как он говорил, республиканские начала равенства. В пансионе monsieur (мосье) Гикса проходился курс des humanites, то есть гуманитарных наук; на первом месте стояло преподавание политических предметов, истории и латинского языка. Пансион помещался на окраине города, на тихой улице с садами, шедшими сплошным рядом по обе стороны, в старинном здании с гулкими сводами, где когда-то был монастырь. Матвей и Сережа занимали вдвоем маленькую келью, выходившую окнами в старый, запущенный сад. Устроив сыновей, Анна Семеновна вернулась в Мадрид.
В 1804 году Франция превратилась в империю, генерал Бонапарте стал императором Наполеоном I. В декабре он короновался в старинном соборе Парижской богоматери. Короновал его сам римский папа, нарочно приехавший для этой цели в Париж. Матвей и Сережа видели проезд императора по улицам, наполненным восторженной толпой, и принимали участие в празднествах, устраивавшихся в этот торжественный день.
Начало наполеоновского царствования ознаменовалось блестящими военными успехами. Наполеон выгнал австрийцев из северной Италии и венчался в Милане железной короной древних ломбардских королей. Австрия, заручившись союзом с Александром I, потребовала очищения Италии и южной Германии от французских войск. Тогда Наполеон вторгся в австрийские пределы и быстрым движением занял Вену. Русские войска, при которых находился сам Александр I, оказались в затруднительном положении. Главнокомандующим был Кутузов. Он не хотел сражения, так как французская армия была втрое многочисленнее, а на австрийцев надежда была плоха: они сдавались при первом натиске. Но Александр I горел желанием помериться силами с Наполеоном. На полях Аустерлица, в Моравии, произошло сражение трех императоров: русского, австрийского и французского. Победа осталась за Наполеоном. Это было 2 декабря 1805 года, в день первой годовщины его коронования. Париж ликовал, а Матвей и Сережа были в отчаянии от стыда и горя.
У Сережи был друг, голубоглазый Анри, сын одного наполеоновского генерала, бывшего в сражении при Аустерлице. Как-то забыв о присутствии Сережи и о том, что он русский, Анри отозвался презрительно о русской армии. Он говорил со смехом, что она «tourna le dos»[4] при приближении французов. Девятилетний Сережа бросился на него и, побледнев от гнева, схватил его за горло и стал душить. «Si tu te permets encore un mot…»[5] — говорил он задыхающимся голосом. Их разняли, и monsieur Гике постарался потом их помирить. Он сделал выговор Анри за его неосторожность, а Сереже посоветовал не поддаваться необузданным порывам гнева.
— Русские — храбрый народ, — сказал он ему в утешение, — но они напрасно выбрали себе таких союзников, как австрийцы. Ты увидишь, император Александр и наш император скоро станут друзьями. Они оба молодцы, braves gargons.
Предсказание monsieur Гикса сбылось: в 1807 году Наполеон и Александр I заключили между собой союз в Тильзите, на берегу Немана. Матвей и Сережа были счастливы. Слава Наполеона росла, французская буржуазия боготворила его. Его прославляли в стихах и в прозе, называли величайшим человеком всех времен и народов. Вокруг имени его сплеталась легенда.
Матвей и Сережа были слишком молоды, чтобы понимать истинный смысл событий, и поэтому не могли противостоять общему увлечению. Наполеон стал их героем. Когда, незадолго до окончания курса, он посетил школу Гикса и своды монастырского здания гремели от криков восторга, они не отставали от прочих и кричали до хрипоты: «Vive l’empereur!»[6] Наполеон, в синем мундире и белых лосиных панталонах, быстро обходил ряды воспитанников. Свита летела за ним. Вдруг он заметил Сережу, остановился, взял его за ухо (это считалось у него лаской) и сказал с улыбкой:
— Не правда ли, похож на меня? Можно подумать, что это мой сын.
Сережа, сконфуженный, опустил голову, а потом вдруг взглянул в лицо императору. И в эту минуту всем показалось, что между ними в самом деле есть какое-то сходство.