— Вы правы, — согласился Рылеев. — Индейцев необходимо приобщить к цивилизованным обычаям. А какие там промыслы, — продолжал он с восхищением, — какие природные богатства!
И, оживившись, он принялся описывать, как морские коты на своих ластах сидят тысячными стадами на берегу среди камней, как отливают серебром на солнце их мокрые шкурки и как их загоняют в глубь суши и бьют палками по голове. При этом его широко раскрытые ясные глаза блестели, как у ребенка.
— Вы видите, что это за человек? — обратился Трубецкой к присутствующим, когда ушел Пестель. — Его ни в коем случае нельзя оставлять без надзора, потому что он натворит бог весть каких бед. К счастью, он не может обойтись без нашего содействия. Мы здесь начнем первые и заберем власть в свои руки. Ведь это чистый бред, что он говорит!
— И какой злой, неистовый бред! — подтвердил Тургенев, вставая.
Он распрощался со всеми и, прихрамывая, направился в переднюю.
«Хорошо, что я уезжаю от всего этого подальше», — думал он, с удовольствием представляя себе свой заграничный вояж.
В январе 1825 года на Контрактах — так называлась Крещенская ярмарка в Киеве — Пестель свиделся с Сергеем, который незадолго перед тем был избран третьим директором Южного общества. Члены тайного общества всегда пользовались этой ярмаркой как удобным предлогом, чтобы съезжаться на совещания, не вызывая ничьих подозрений.
Утром накануне общего собрания южных членов Пестель был у Сергея, в его квартире на Трехсвятительской улице, на высоком берегу Днепра. Часто бывая в Киеве, Сергей нанимал здесь постоянную квартиру.
Шла речь о петербургском обществе. Пестель шутливо рассказывал, как он, потеряв терпение, хлопнул рукой по столу и этим, кажется, преклонил северян к республике. По крайней мере, на следующий день больше не было споров и перед отъездом удалось условиться о совместных действиях.
Пестель заговорил о Рылееве. Он сравнивал его с Пушкиным, с которым однажды провел целое утро в Кишиневе.
— Оба поэты, — говорил он, — но Рылеев покоряется только чувству, а Пушкин умеет судить прозаически и видеть вещи в настоящем их свете. Это ум необыкновенный. Я не чувствителен к стихам, но стихи Пушкина меня увлекают. Недавно прочел я «Кавказского пленника» — сколько ума!
Сергей сообщил о положении дел в его управе. Он рассказал что в третьем корпусе, как узнал Бестужев, существует самостоятельное тайное общество, которое называется Обществом соединенных славян. Бестужеву поручено вести с этим обществом переговоры о слиянии. Славян человек около двадцати пяти. Они мечтают о каком-то федеративном союзе всех славянских народов, о республике, о всеобщем равенстве и братстве, но не имеют ни готовой конституции, ни ясного понятия о способах, какими можно достигнуть поставленных целей. Пока что они думают действовать проповедью и личным примером: заводить училища в деревне, помогать бедным, выкупать крестьян, подвергающихся жестокому обращению. Несмотря на мирное свойство всех этих предприятий, Славянский союз имеет отпечаток какой-то воинственности; члены Союза произносят страшную клятву на оружии, обязывающую жертвовать жизнью для избранной цели, и все проникнуты мыслью, что свобода добывается только кровью. Все это люди пылкие, решительные — они восстанут с оружием в руках по первому призыву.
— Если бы удалось отвлечь их от мечтательных целей и обратить к настоящему делу, — сказал Сергей, — это был бы для нас большой выигрыш. Я полагаюсь на Бестужева — он сумеет их убедить.
— Постарайтесь прибрать их к рукам и не давайте им воли, — посоветовал Пестель. — Вводите их понемногу в наши цели, а то они могут испортить все дело.
Сергей настаивал, чтобы назначить восстание на май 1826 года, когда император приедет в Белую Церковь, около Киева, на смотр. Высочайшие смотры в первой армии происходили каждый год.
Начало восстания Сергей брал на себя. Он разложил на столе карту, на которой крестиками было отмечено предположительное размещение частей, и стал рассказывать план действий. Сначала захват императорской квартиры в Белой Церкви и два манифеста: к народу и войску. Стремительный удар с третьим корпусом, наиболее подготовленным, на Киев. Четвертый корпус и прочие части присоединяются без сопротивления, там члены тайного общества, и притом везде силен дух неудовольствия. Далее — движение на Москву или на Петербург глядя по обстоятельствам.
Пестелю Сергей предлагал поднять вторую армию на юге, арестовать главную квартиру и принять командование над всем южным округом, включая и Киев.