— Матюша! Алеша! — говорит он с каким-то вдохновением. — Нас здесь трое. Дадим же друг другу руки и обещаемся… нет, поклянемся вот перед этим небом, перед этими звездами: всегда оставаться верными правде, вот тому чувству, которое сейчас наполняет наши сердца. Ах, как хороша жизнь, когда живешь для отечества, для общего блага!
— Клянусь! — пылко отвечает Алеша.
— Если бы все были такие, как ты! — с дрожью в голосе говорит Матвей, протягивая брату руку.
Все трое молчат, растроганные и умиленные. Сверху, из освещенных окон дома, доносится музыка. Это Семен Капнист играет вальс.
— Наш союз заключен! — говорит Сережа. — Навеки!
— Наш союз заключен! Навеки!
— Ну, а теперь пойдем танцевать! — вдруг весело решает Алеша.
В гостиной уже жарко от множества свечей. Матвей идет танцевать с Соней. Кружась с ней по навощенному паркету, он что-то говорит ей, а она, откинув голову, с радостной улыбкой смотрит ему прямо в лицо. Она довольна, что с ней танцует «большой».
У открытого окна устроились в мягких креслах Державин с Трощинским. Они мирно беседуют, наклоняясь друг к другу, и с добродушной улыбкой поглядывают на молодежь.
— А ну-ка, малороссияночка, покажи, как наши русские девушки пляшут бычка! — с шутливым задором обращается Державин к раскрасневшейся от танцев Соне.
Начинается пляска. Старый Капнист садится за клавесины и играет русскую. Соня, подбоченясь и пошевеливая плечом, плавно выступает на середину, а Семен пускается вокруг нее вприсядку. Алеша отбивает такт. Хор голосов повторяет слова державинской песни:
Державин лихо притопывает, сидя в кресле, и глаза его сверкают веселым, ребяческим огнем.
— Видите? Ну как можно сердиться на дядю! — говорит потом Алеша, выходя с Сережей на террасу. — Он добрый, только вот этого не понимает…
Матвей и Сережа не остались ночевать. Они верхом возвращаются домой.
На перепутье, где расходятся дороги на Бакумовку и Хомутец, есть источник, над которым поставлен, по украинскому обычаю, крест. Здесь Матвей и Сережа поят обыкновенно лошадей и пускают их пастись на лугу, а сами отдыхают, глядя на волнистую долину Хорола.
Скоро рассвет. Братья разлеглись на росистой траве и продолжают начатый разговор.
— Боюсь, что ты заблуждаешься, — говорит Матвей. — Ты слишком пылок и многое видишь не так… Тихая неизвестность, сладкое общение с избранным другом — вот прямое счастье. Где людское множество, там злодеяние, кровь и низкие страсти. Достаточно знать, что ты в предначертанном тебе кругу не допустишь зла и обиды…
— Неужто же укрыться за деревянными колоннами храма умеренности? — горячо возражает Сережа. — Позволить, чтобы торжествовали злодеи? О нет, Матюша! Жизнь только тогда имеет прелесть, — продолжает он с возрастающим жаром, — когда ты можешь посвятить ее другим…
Матвей молчит. Он нюхает розу, которую дала ему Соня на прощание.
III. ДВЕНАДЦАТЫЙ ГОД
Сергей с увлечением занимался математикой. В ясных и точных математических формулах он находил какое-то успокоение от душевных тревог и волнений. Отец был несколько удивлен, когда Сергей объявил ему о своем решении поступить на военную службу, в Инженерный корпус, где он мог бы применить свои математические познания. В мае 1812 года Сергей, которому шел шестнадцатый год, был произведен в подпоручики. Матвей в это время был подпрапорщиком в Семеновском гвардейском полку.
Май 1812 года был в Петербурге чудесный — теплый и солнечный. Уже покрылись листвой старые, петровские дубы в Летнем саду. Белые пушинки от цветущих деревьев носились по воздуху и ложились на аллеи сада, по которым часто бродили вдвоем Сергей и Матвей. Они любили сходиться по вечерам в Летнем саду, делясь своими надеждами и мечтами. На светлом вечернем небе мерцали редкие звезды, а среди них торжествующе блистала огромная хвостатая комета, залетевшая из бесконечных пространств. Эта комета возбуждала различные толки в народе.
Как-то Сергей прохаживался один вдоль решетки в той части сада, которая выходит на Фонтанку. Инвалидный солдат, подчищавший дорожку, проговорил, обращаясь к нему и кивая на небо:
— Гляди-кось, что деется!
Сергей улыбнулся в ответ.
— Эх, барин, ваше благородие! — сказал ему солдат с укором и прибавил: — Пометет беда русскую землю!
Сергей прошел дальше и сел на скамейку. На душе у него было молодо и счастливо, и эта комета с длинным хвостом не пугала его: она говорила ему о чем-то необыкновенном — таинственном и прекрасном.
…Между тем надвигалась военная гроза. Наполеон был наверху своего могущества. Он породнился с древнейшей династией Габсбургов: развелся со своей женой Жозефиной Богарнэ и женился на эрцгерцогине Марии Луизе, дочери австрийского императора, которого он принудил после победы под Ваграмом заключить союз. Он по произволу назначал королей и герцогов и смещал их при малейшем неудовольствии, межевал Европу по своему усмотрению, не обращая внимания на трактаты и права народов. Для своего брата Жерома он выкроил в самом сердце Германии особое Вестфальское королевство; братьев Людовика и Иосифа посадил королями — одного в Голландию, другого в Испанию; маленького сына от Марии Луизы назвал королем Рима; своего пасынка Евгения Богарнэ, сына Жозефины от ее первого брака, сделал вице-королем северной Италии, а своему маршалу Мюрату подарил Неаполитанское королевство, предварительно женив его на своей сестре Каролине.
Германские короли и герцоги искали его милости и трепетали перед ним из боязни лишиться своих владений. Никто из них и помыслить не смел, чтобы хоть в чем-нибудь перечить всесильному императору, повелителю Европы, знаменитому полководцу, никогда еще не знавшему поражений.
Только две страны в Европе не склонялись перед властью Наполеона: Англия, огражденная морем, и Россия, ничем не огражденная, кроме прославленной храбрости своих солдат. Для того чтобы одолеть Англию, надо было покончить с Россией. Союз, заключенный в Тильзите в 1807 году, был непрочен: он оказался выгоден для Наполеона, но невыгоден для России. Помещики роптали на стеснения в торговле, из-за которых нельзя было достать кофе, чая и других привозных товаров.
Патриотические чувства оскорблялись бесцеремонным поведением французского посланника Коленкура. Наполеон твердил о мире и посылал императору Александру письма с уверениями в неизменной дружбе, а между тем понемногу придвигал свои войска все ближе и ближе к русским границам: война становилась неизбежной.
В начале мая 1812 года Наполеон приехал в Дрезден.
Туда же прибыли и новые его союзники — император австрийский с семейством и король прусский с наследным принцем.
Взоры всех были обращены на Наполеона. Короли, герцоги, принцы со страхом ловили каждое его слово и движение, от которых, казалось, зависели судьбы мира. Беспримерное возвышение Наполеона, слепое повиновение подвластных ему стран, огромные его армии, закаленные в боях и убежденные в его непобедимости, — все это до такой степени исполнило его высокомерием, что он перестал принимать в расчет возможность какой-нибудь неудачи. Он считал себя выше всяких случайностей.
Наконец грянула война: 12 июня Наполеон перевел свои войска через Неман и вторгся в пределы России. Он вел за собой восьмисоттысячную прекрасно вооруженную армию. Кроме французов, составлявших ее ядро, тут были и австрийцы, и пруссаки, и саксонцы, и поляки, и итальянцы, и другие народы. Вся Европа под предводительством гениального полководца, упоенного славой бесчисленных побед, шла на Россию. И разве можно было надеяться на спасение? Казалось, приходит конец.
16
Певец тиисский — Анакреон, греческий поэт, автор любовных песен. Теос (Тиис) — остров в Эгейском море, где он жил.