— Вторично получил донос о его вольнодумстве. Супротив его императорского величества сквернословит. Ведет непозволительные разговоры среди нижних чинов. О нем я имел прежде другие характеристики, — нахмурил лицо генерал.
— Мной ничего плохого за ним не замечено. Отменный офицер.
— Отменный, говорите? — оживился генерал. — Вот такие же отменные в Петербурге вывели на Сенатскую площадь несколько полков и отказались присягнуть новому императору. Убили губернатора генерала Милорадовича, но, слава богу, бунт подавлен, зачинщики заточены в крепость…
О событиях на Сенатской площади командир корпуса узнал накануне от знакомого фельдъегеря, мчавшегося с каким-то важным пакетом из Петербурга к главнокомандующему первой армии.
Братья Муравьевы переглянулись, насторожились, а генерал тем временем продолжал:
— Сказывают, известные люди замешаны. Взяты князь Трубецкой и поэт Рылеев…
Сергей Муравьев хотел скрыть волнение, он делал попытку шутить, но ему это плохо удавалось. Бокал в его руке дрогнул, и на белоснежной скатерти расползлось красное пятно. «Немедленно уехать, немедленно уехать…» — стучало в голове.
Генерал поднял маленький колокольчик, тряхнул им. В комнату вошла служанка.
— Подготовьте гостям постели, — распорядился генерал.
— Нет, нет! — запротестовал Сергей Иванович. — Нам пора в путь.
— Что так вдруг? Скоро ночь, метель началась, — вмешалась жена генерала.
Хозяева пытались уговорить братьев остаться ночевать, но они были непреклонны, ссылаясь на то, что обещали завтра быть в Любаре у Артамона Муравьева, командира Ахтырского полка.
Как только сани выехали со двора, Сергей наклонился к Матвею, тревожно сказал:
— Беда, Матвей. Беда! Что делать, милый брат?
— Я о том только и думаю. Не лучше ли нам, Сережа, отправиться в Петербург с повинной? — осторожно спросил Матвей.
— Только не это! Все что угодно, но только не это. Зря тогда я тебя послушал, Матвей. Надо было выступить сразу после ареста Павла Ивановича, тогда было больше шансов на успех, а теперь…
Несколько минут ехали молча. Братья мучительно обдумывали создавшееся положение. Мысли путались. Чувствовалась растерянность.
Между Южным и Северным обществами существовала договоренность о совместном выступлении летом двадцать шестого года, и вдруг…
Когда 13 декабря был арестован Пестель, стало ясно, что общество раскрыто. Сухинов и Кузьмин настаивали начать восстание без промедления. Да и сам Сергей Иванович был склонен к этому, но вмешался брат Матвей, он буквально на коленях упросил его не начинать. Мольба брата и существующее соглашение с Северным обществом о совместном выступлении удержали Муравьева. Теперь он горько раскаивался в том.
— Что же у них произошло? Почему начали преждевременно? Как ты мыслишь, Матвей? — не успокаивался Сергей Иванович.
— Бог их знает. Может, нашли удобным воспользоваться случаем, пока новый император не вступил на престол.
— Да, теперь нам некогда гадать на кофейной гуще. Начнем немедленно действовать. Может быть, успеем еще помочь нашим северным братьям. Я вспомнил, что Артамон всегда торопил, просил дать ему самое ответственное задание и он немедля подымет полк. Сейчас мы окажем ему эту честь. Пусть ведет полк на Житомир и без промедления захватывает корпусную квартиру. Сегодня мы были гостями генерала Рота, а завтра он будет нашим пленником… Вот было бы прекрасно как-то сообщить в Васильков, пока там Сухинов, дабы подымал наш полк. Черниговцы всегда пойдут за мной…
Мела легкая поземка. Между черными тучками иногда выглядывали звезды. Из-под лошадиных копыт летела ледяная колючая пыль. Братья торопились. В голове Сергея Ивановича созревал план. Вначале Артамон двинется с полком на Житомир, захватит корпусную квартиру. Матвей отправится подымать артиллеристов — они рядом. Даст сигнал в Белую Церковь. Белоцерковский полк соединится с Черниговским и совместно пойдут на Киев…
В квартиру к Артамону вошли ночью. Он уже спал. После коротких приветствий, Артамон обрадовался:
— Вот прекрасно. Новый год будем встречать вместе, а сейчас велю самовар поставить. Замерзли, наверно?
— Обожди, Артамон, не до чаю, — сказал Сергей Иванович.
— Ничего не понимаю, что случилось? Почему вы взволнованы?
— В Петербурге восстали. Теперь пришел наш черед. Ты готов поднять свой полк?
Не отвечая на вопрос, Артамон приблизился к Сергею Ивановичу, спросил:
— Да ты толком расскажи, что в Петербурге?
Сергей Иванович торопливо начал рассказывать то, что услышал от генерала Рота, но в это время в квартиру ворвался Бестужев-Рюмин. Сильно запыхавшись, он не мог говорить, но как только пришел в себя, выпалил: