— Остановитесь! Что вы делаете? — крикнул Сухинов двум солдатам, которые выносили чемоданы.
Те вначале не вняли его голосу, тогда Сухинов выхватил из ножен саблю и бросился на них. Озлобленные солдаты сделали попытку возразить ему, но Сухинов грозно предупредил:
— Любого, кто будет действовать без приказа, зарублю на месте!
Потом он открыл кладовую, выпустил насмерть перепуганных пленников, сказал:
— Извините, мадам, произошло недоразумение. Это не повторится. У вашего дома я поставил караульного.
К ночи большинство рот Черниговского полка были в сборе. Последним в Васильков привел свою мушкетерскую роту поручик Быстрицкий, который не состоял в тайном обществе.
Сухинов проверил караулы на всех дорогах к Василькову и возвратился на квартиру Муравьева-Апостола в то время, когда там обсуждался вопрос о воззвании к солдатам и местному населению. Возбужденный Сергей Иванович ходил по комнате и вслух рассуждал:
— А ты, Мишель, пожалуй, прав, — обратился он к Бестужеву-Рюмину. — Солдат наш настолько невежествен, что не поймет предлагаемое ему государственное устройство без царя. Как же без посланника бога на земле? Давайте объявим единым царем на всей земле Иисуса Христа.
— С этим, пожалуй, можно согласиться, — сказал Бестужев-Рюмин, подымаясь от стола.
— А ты как думаешь, Матвей? — спросил Сергей Иванович брата.
— Я мыслю так, что надо написать катехизис[3] и зачитать завтра на площади.
В разговор вмешался Кузьмин:
— И зачитать его должен не кто иной, как полковой священник.
— Вряд ли он согласится, — высказал сомнение Матвей.
Командир 9-й дивизии генерал-майор Тихановский в сопровождении адъютанта и двух офицеров спешил в Васильков. Весть, что восстал подчиненный ему Черниговский полк, сильно встревожила его. Всю дорогу генерал негодовал:
— Я разгоню эту шайку бунтовщиков. Кто бы мог подумать, что Муравьев-Апостол такой мерзавец. А еще сын сенатора…
При въезде в Васильков, преградив дорогу, перед санями генерала встали два солдата с ружьями на изготовку.
— Стой! — громко крикнул один из них. Сани остановились. Соскочил генерал, а следом за ним — адъютант. Генерал приблизился к солдатам, грозно потребовал:
— Прочь с дороги, мерзавцы. Не видите, кто едет? Объявляю вас арестованными.
Солдаты, не меняя позы, продолжали молча стоять. В это время от костра, что дымился в стороне от дороги и возле которого толпилась группа вооруженных солдат, отделился высокий, могучего телосложения фельдфебель. Он в развалочку подошел к генералу, остановился, приложил руку к головному убору и четко представился:
— Начальник караула фельдфебель Шутов!
Генерал подал Шутову руку, чего он по отношению к нижним чинам никогда не делал, спросил:
— Что за маскарад, фельдфебель? Немедленно уведи солдат в казарму, а сам явишься ко мне.
— Ваше превосходительство, для въезда в город надобно иметь пропуск. Покуда у вас оного не имеется, соизвольте поворачивать оглобли назад. Ноне у нас на гауптвахте все места заняты…
Генерал не ожидал такой дерзости, побагровел от злобы, не мог найти слов. Вмешался адъютант:
— Как ты смеешь, фельдфебель! Перед тобой командир дивизии.
— Извините, но без пропуска даже императора не пропущу…
Генерал немного пришел в себя, ехидно спросил:
— Позволительно знать, фельдфебель, у кого мне следует испрашивать сей пропуск?
— У поручика Сухинова, ваше превосходительство.
— Вот оно что, у поручика, говоришь, — протянул он и, видя, что разговор с упрямым фельдфебелем ни к чему не приведет, повернулся к подошедшим офицерам: — Возвратимся домой, господа. Да пришлем сюда роту солдат, пусть образумят этих безумцев.
Генерал и его спутники уселись в сани, повернули обратно. Несколько минут до их слуха доносился громкий солдатский хохот.
Фельдфебель Михей Шутов не знал и никогда не узнает, что 23 декабря приказом его императорского величества ему присвоен чин подпоручика. Но об этом ему не объявят и осудят в прежнем звании.