Минут через десять жандарм возвратился, зашли в хату.
— Располагайтесь, у нас тепло. Соломы припас на всю зиму. — Антося, — обратился хозяин к жене, стоявшей у печи, — путник будет ночевать у нас.
Антося ничего не ответила, бегло взглянула на Сухинова, пригрозила за что-то ребятам, выглядывавшим с печи, потом достала печеную картошку, протерла ее тряпкой и положила на стол, куда Сухинов ранее поставил водку и колбасу. Жандарм перекрестился, снял саблю, поставил в угол, присел к столу, затем пригласил Сухинова, но тут же поднялся, извлек из запечья огромные луковицы.
— Урожай ноне отменный, на лук також.
Антося разделить трапезу отказалась. Сухинов с жандармом выпили, закусили. Разговорились.
— Давно служите? — полюбопытствовал Сухинов.
— Да, почитай, пятый годок пошел…
— Тяжелая, видать, работа у вас, Дмитрий.
— Почто тяжелая?.. Вот ежели праздники, дак буйств много, а подати всякие, дак несут исправно. Случаясь, шаромыжник какой забредет, дак тюрьма недалече, три версты…
Жандарм налил в стаканы водки, расстегнул воротник казенной рубахи, достал кисет с табаком, затем пошарил по карманам, поднялся из-за стола, зашел в соседнюю комнату и возвратился оттуда с бумагою в руке.
— Энто вчерась нарочный доставил три афиши о розыске государственного преступника, а куда их столько? Одну повесил у корчмы, другую — возле управы. Читать немногие умеют…
Жандарм развернул бумагу, положил на стол, огромным ногтем большого пальца очертил на углу прямоугольник, оторвал на закрутку, остальную подвинул Сухинову.
— Полюбопытствуй…
Сухинов, с трудом сдерживая волнение, стараясь быть равнодушным, начал читать, но тут жандарм протянул руку и ладонью прикрыл.
— Обожди маленько, давай еще выпьем малость, а то картофа остудится.
— На ночь многовато будет, — попытался возразить Сухинов.
— Отчего же, господа всегда пьют на ночь.
Опрокинув стакан, жандарм крякнул, отломил корочку хлеба, посолил и начал жевать, а Сухинов немного отпил, не закусывая, стал глядеть на знакомый текст, с горечью думая: доколь люди будут служить предметом для насилия и самоуправства господ?
Жандарму, видимо, не давали покоя деньги, обещанные за поимку государственного преступника. Свою мечту он выразил вслух:
— Эх, поймать бы тово Сухинцова! Сколько денег привалило бы. Поди, года за три не заработаешь. Ты, браток, будешь ехать, так держи глаз востро. Чуть что, гони обратно сюда. В долгу не останемся, и тебе перепадет, — посулил, разглаживая щетинистые усы.
— Полагаю, что в этих краях он не объявится. Скорей всего к Петербургу подался, — ответил Сухинов.
— А что ему в Петербурге? — полюбопытствовал хозяин.
— Как что? Известное дело — императора убить…
Жандарм почесал затылок, как бы сожалея, что преступник обойдет его владения и ускользнут манившие его деньги, поспешил осведомиться:
— Неужто он вооружен? Здесь об этом не упоминается.
— Нарочно не указано, дабы не отпугнуть вашего брата… Знающие люди говорят, что при нем два пистолета, сотня патрон да еще сабля в придачу. Стреляет наверняка.
Жандарм перекрестился, глаза его округлились:
— Хорошо, что в Петербург подался. Без энтих денег обойдемся. У меня он их трое… — протянул руку в сторону детей.
— А не слыхали, что этот беглец натворил? — спросил Сухинов.
— Сказывают, супротив самого государя оружие поднял, убил многих министров.
— Любопытно. Он что, в Петербурге жил?
— Кто его знает. Сообщников он також имел, дак их схватили, а он бежал, — затягиваясь табачным дымом, говорил жандарм. — Крупные деньги за поимку посулили…
— Может, напраслина какая? — осторожно спросил Сухинов.
— Разве так бывает?
— Сколько угодно. Я знаю, как один помещик засек розгами крепостного человека только за то, что тот ему не поклонился… А под Новгородом, слыхали, поди, наложнице графа Аракчеева кто-то из дворовых топором голову отсек. Пробрался ночью в спальню и прикончил.
Жена жандарма перекрестилась, сказала вслух:
— Царица небесная, за что же он ее так?
— Вот об этом я хочу вам рассказать, — оживился Сухинов. — За самые малые провинности она многих жизни лишила, по ее приказу насмерть розгами секли, а последний раз засекла свою горничную, молодую красивую девушку, за то, что та уронила подсвечник. Брат девушки не выдержал и отомстил, а потом его також разыскивали как государственного преступника.
— Нашли? — спросил хозяин.