Жена Чернова, Фрося, похвалялась своим соседям:
— Вы бы посмотрели, какой красавец у нас остановился. Образованный, видать. Все что-то думает, пишет…
Квартирант больше сидел дома, на улице показывался редко и только два раза уезжал на реку Днестр в Дубоссары. За рекой — чужая земля. Сухинов вскоре узнал, что уйти за границу было проще простого. Были бы деньги. Он прикинул, что денег, вырученных за продажу лошади и саней, будет достаточно для этого.
В воскресенье Сухинов уехал на базар и там продал лошадь и сани. В тот же день пошел на встречу с агентом. Старый еврей, назвавший себя Ициком, долго торговался, требовал таких денег, которых у Сухинова не было.
Наконец сговорились.
На вторые сутки агент принес необходимые документы. Пересчитав деньги и положив их в карман, Ицик назначил встречу через сутки.
«Неужели последние сутки я на родине? — мучительно думал Сухинов. — А как же Сергей Иванович? Что сталось с ним? Что будет с друзьями? Что подумают они обо мне, узнав, что я бежал?»
Через сутки в назначенное время Ицик явился:
— Надо еще десять рублей, пан. Сейчас ищут какого-то важного преступника, на кордоне стало дюже строго. Надо пан, надо.
Сухинов сунул руку в карман, достал мелочь, протянул ее агенту со словами:
— Это все. Больше ни копейки. Сегодня еще не обедал.
— Как же пан будет жить там? — недоумевал Ицик, теребя черную бородку.
— У меня в Констанце жена, имение… — слукавил Сухинов.
— О! — обрадовался агент, — в Констанце живет мой брат Янкель Шолем, его там все знают. Деньги отдадите, пане, ему. Я вижу, пан порядочный и не обманет бедного еврея…
— Отдам, отдам, — пообещал Сухинов.
Во второй половине ночи миновали различные посты, подошли к границе.
Сухинов взял агента за руку, остановился. Он дальше идти не мог.
— Пан, наверно, что-то забыл? — озабоченно спросил агент.
Сухинов молчал.
— Пошли, пошли, утром будет поздно…
Еще минуту Сухинов молчал, а потом решительно заявил:
— Нет, дальше я не пойду. Ведите обратно. Я передумал.
— Как пан знает, обратно, так обратно, но только денег у меня нет…
Уже потом, по пути в Сибирь, Сухинов расскажет товарищам: «Горестно было мне расставаться с родиной. Мысленно попрощался с Россией, как с родной матерью, плакал и беспрерывно бросал взоры назад, чтобы взглянуть еще раз на родную землю. Когда я подошел к границе, мне было очень легко переправиться… Но какой-то внутренний голос говорил: „Ты будешь свободен, а их жизнь пройдет среди бедствий и позора“. Лицо мое горело. Мне стало стыдно намерения спасти себя…»
Сухинов возвратился на квартиру и сутки никуда не выходил. Он обдумывал план дальнейших действий. Вынашивал решение сдаться властям. Его по-прежнему волновала судьба товарищей и особенно Сергея Ивановича, которого в это время допросил сам царь и записал в свою тетрадь: «Сергей Муравьев-Апостол — образец закостенелого злодея. Одаренный необыкновенным умом, получивший отличное образование, он в своих мыслях дерзок и самонадеян до сумасшествия. Но вместе с тем скрытен и необыкновенно тверд…»
Хозяева начали подозревать, что с их жильцом происходит что-то неладное.
А между тем, у Сухинова на пропитание ничего не осталось, и он ничего другого придумать не мог, как просить денег у отца. «Будь что будет! Авось проскочит. Тогда еще немного проживу на свободе», — думал он. Сел за письмо к брату.
«Дорогой брат Степа, спешу тебя уведомить, что, слава богу, жив и здоров и докудова счастлив, но без приюта и места… Пиши ко мне Кишиневской области в город Кишинев, ибо в случае твоего замедления письмо, может быть, и не застанет в том месте… Пожалуйста, любезный друг, не можно ли будет выпросить у батюшки денег хотя бы рублей 50 или сколько можно будет, ибо ты и сам знаешь мое теперешнее положение. Крайне нуждаюсь во всем, что даже остаюсь без дневного пропитания. Адрес же ко мне Кишиневской области г. Кишинев. Его благородию И. И. Емельянову».
Сухинов отнес письмо на почту. Он, конечно, предполагал, что письмо могут перехватить. Но оставалась еще надежда на неповоротливость государственного аппарата, на бюрократизм и косность в стиле его работы.
Нет, ошибался Сухинов, рассчитывая, что письмо его проскочит незамеченным. Сыскной аппарат работал четко, возглавлял его сам император. В город Александрию в конце января прибыл чиновник херсонского губернского правления Савонин для тайного наблюдения за родными Сухинова — не обнаружится ли их связь с беглецом. 10 февраля он и перехватил в почтовой экспедиции письмо Сухинова, а 11 февраля на имя бессарабского гражданского губернатора было отправлено секретное сообщение.