— Раз ты не пьян, Алеша, так внимательно слушай, — включился в игру Бочаров. — Мы хотим убить Сухинова. Он, подлец, втянул нас в грязное дело.
Услышав это, Казаков удивленно поднял глаза, невнятно буркнул, видимо, сначала не совсем понял сказанное, а потом вдруг неестественно хихикнул, пошатнулся и не удержался на ногах, опустился у березы.
— Ничего у вас не выйдет…
Голиков и Бочаров переглянулись.
— Алеша, а может, лучше пойти и рассказать всю матушку-правду Черниговцеву? Но нам он может не поверить, зная, что мы были дружны с Сухиновым. Вот если бы ты сходил, — рассуждал Голиков, помогая пьяному встать.
Казаков, не отвечая на вопрос, протянул руку:
— Дай закурить, Вася.
Бочаров подал ему кусочек бумаги, насыпал табаку. Казаков молча свернул закрутку, прикурил от папиросы и, сделав несколько затяжек, выпалил…
— Опоздали…
— Что значит опоздали? Кто опоздал? — допытывался Голиков.
— Ну, сказал, опоздали, значит, опоздали… Где у тебя водка, Вася?
— Водка, водка, — передразнил Бочаров. — Прежде дело, а потом водка. Но с тобой сегодня, видимо, бесполезно говорить.
Голиков и Бочаров сделали вид, что оставляют Казакова, пошли в сторону бараков.
— Мальцы! — прохрипел он. — Воротитесь!
— Ну, что еще? — обернувшись, спросил Голиков.
— Я вам кое-что расскажу. Но ни гу-гу… Сухинову и без нас будет крышка…
— Да брось трепаться. Ты его плохо знаешь, скорее он с нами разделается, — озабоченно произнес Бочаров.
— Сказал крышка, значит, крышка. А если Черниговцев не обманет, нас досрочно освободят. Сегодня я ему все рассказал…
— Ах ты подлец! — не удержался Голиков и со всей силы влепил ему кулаком в нос.
Казаков схватился руками за лицо, наклонил голову вниз. По пальцам сочилась кровь.
Бочаров схватил толстую сухую корягу и, размахнувшись, тяжело опустил ее на голову изменника…
— Иван Иванович как в воду глядел. Помнишь, он не хотел вовлекать его в дело? — сказал Голиков.
— Да, это моя вина. Настоял тогда я, — словно оправдывался Бочаров. — А теперь куда его?
— К старой горной выработке… Там никто не найдет.
На обратном пути друзья спустились к реке, отмыли руки.
— Фу, как мерзко на душе, — сказал Бочаров. — Первый раз такое пришлось…
— У меня тоже не лучше, но сейчас нам некогда рассуждениями заниматься. Я побегу доложу Ивану Ивановичу, успокою его маленько, а ты, братец, топай, куда глаза глядят. Помнишь приказ Ивана Ивановича? Хорошо, что он дал тебе денег. Только не вздумай переходить границу. Китайцы враз ухлопают. Ну, прощай, брат, — сказал Голиков и обнял Бочарова.
Подходя к дому Сухинова, Голиков услышал какой-то шум, остановился, а через минуту увидел, как из калитки вышел офицер, следом за ним со связанными назад руками солдаты вели Сухинова…
Голиков долго ходил по улице, но только он вошел в барак, на него накинулись солдаты, связали и отвели в острог.
Начали лихорадочный поиск бежавших Бочарова и Казакова. На их поимку подняли всех, кого только можно было.
На пятые сутки Бочарова схватили. На вопрос, где Казаков, он твердил, что бежали вместе, но на второй день разругались и пошли в разные стороны.
Для уличения злоумышленников нужен был доносчик, но Казаков как в воду канул.
Черниговцев ходил сам не свой: «Неужели Казаков все наврал?» — мучило сомнение.
Надо было что-то делать, и тогда к Бочарову применили пытку. Он не выдержал, заявил:
— Да, Сухинов побуждал каторжников на возмущение. Говорил, что надо перебить стражу…
Так как Сухинов по-прежнему все отрицал, следователь берг-гауптман Киргизов решил учинить ему очную ставку с Бочаровым.
Бочарова привели к следователю. Там уже стоял посреди комнаты Сухинов. Открытым, полным презрения и ненависти взглядом впился он в вошедшего. В те минуты он был страшен.
— Ну-с, Бочаров, расскажите, о чем вам говорил Сухинов? — потребовал следователь.
Тот посмотрел на Сухинова, и глаза их встретились. Взгляд Сухинова, горящий лютой ненавистью, парализовал Бочарова.
Несколько минут он подумал, а потом, запинаясь, выдавил:
— Все, что я прежде говорил, — напраслина. Сухинов ничего такого не сказал. Это я придумал.
Следователь вскочил из-за стола, подбежал к нему и, по-змеиному шипя, потребовал:
— А ну-ка, повтори свои слова!
Бочаров молчал.
— Повтори, паразит!
— Я все наврал…
— Ах, так, — и следователь изо всей силы ударил Бочарова в лицо.