Рассеянно пропуская мимо ушей знакомые фразы, он пытался припомнить, были ли какие-то признаки, предпосылки для столь внезапного ухода Мэтта из жизни. Во время их разговоров по видеочату он выглядел вполне здоровым для своего возраста мужчиной, не шибко спортивным, но и не разожравшимся до свинского состояния, никогда не жаловался на недомогание, умеренно выпивал и почти не курил. Мелисса, вдова Доусона, всё это подтвердила. Опять же, в семье у него всё было нормально, а это, как утверждают учёные, народная мудрость и простой здравый смысл, способно оказывать на здоровье мужчины не менее благотворное влияние, чем регулярная утренняя пробежка. Более того, в письмах и разговорах Мэтт совершенно уверенно обсуждал свои планы, в том числе совместные с Клаусом.
«Надо уже когда-нибудь встретиться с тобой вживую, потрепаться не спеша, хлопнуть по пиву», – короче, всё то, что так любят планировать и очень редко успевают воплощать старые приятели, отягощённые бытом, повседневностью и обязательствами. «У нас так много задумано на завтра, что потом может не хватить вчера» – смысл этой фразы начинаешь понимать, только перевалив на вторую половину жизни.
Короче говоря, ничто не предвещало короткого сообщения, пришедшего по электронной почте пару дней назад: «Мэтт умер. Похороны в четверг». Спустя буквально несколько часов поступило ещё одно, из нотариальной конторы Логанспорта, с добавлением официальных фраз про «…глубокое сожаление…» и «…безвременно…», а также с извещением, что Клаус Майер упоминается в завещании Мэттью К. Доусона, оглашение которого состоится после церемонии похорон там-то и там-то.
«Чёрт бы тебя побрал, Мэтт», – в совершенном противоречии со своим саном подумал Клаус. – «Хреновый ты придумал способ вытащить меня к себе».
***
Команда работала споро и деловито. Под широко раскинутым маскировочным пологом протянулась ровная дорожка очищенного грунта, обозначив будущую траншею. Срезанные пласты дёрна аккуратно разложены рядом, в полной готовности вернуться на своё место и надёжно замаскировать следы деятельности человека. На двух концах предполагаемой траншеи готовились более объёмистые котлованы – один в глубине леса, на неприметной полянке, где нужно вкопать цистерну-накопитель, а второй на просеке, возле самого трубопровода, там, где предстояло сделать врезку. Работа на просеке требовала наибольшей аккуратности и, в то же время, оперативности. Слишком долгая возня на открытом месте – это просто верх беззаботности. Несмотря на то, что можно купить графики облёта трубопроводов беспилотниками и спутниками, а против вертолётной разведки выставить подальше наблюдательные посты, никогда не было стопроцентной гарантии, что расписание не будет изменено или тебе не продадут лажу, а то и просто преднамеренную дезинформацию. Одно из главных правил выживания гласит: никогда не считай себя заведомо умней или сильней противника. История человечества устлана костями тех, кто пренебрёг этой простой аксиомой.
Вертолётный патруль представлял собой самую очевидную угрозу. Обнаружив суету, подобную той, что имела сейчас место быть на вверенной их опеке территории, бравые летуны из службы охраны «Транснефти» обычно обильно вламывали по прилегающей местности из всех стволов. Причём по самой полосе над трубой огонь никогда не вёлся, чтобы не покоцать хозяйскую собственность, а вот дальше градус ненависти постепенно повышался. Полосу в 20—30 метров в обе стороны от просеки простреливали из пулемётов, следующая зона (примерно до 50—70 метров от оси трубопровода) подвергалась профилактическому обстрелу кассетными снарядами и неуправляемыми ракетами. Шире этого пространства допускался уже любой беспредел, ограниченный только фантазией вертолётчиков и погодными условиями – вплоть до напалма и боеприпасов объёмного взрыва. После тщательного фейерверка на саму просеку высаживалась команда вооружённых до зубов ребятушек, которые проводили наземную зачистку, отстреливая или добивая всё живое, что смогло отсидеться в кустах или отлежаться в ямках. В былые времена, когда вертушки ещё летали поодиночке, было не так страшно – вертолёты служили наблюдателями и разведчиками, максимум, что на них ставили – одну пулемётную турель, да ещё мобильная группа могла стрелять вниз через бойницы. Высаживаться они обычно не решались, только вызывали подкрепление и простреливали «зелёнку» в окрестностях трубы. Умным людям обычно хватало времени убраться оттуда подобру-поздорову. Однако там, где есть умные, однажды обязательно найдутся и смелые. И вот как-то раз такие храбрецы раздобыли ПЗРК и решили показать вертолётчикам «Транснефти», кто в тайге хозяин. Раз и навсегда. Раз – и получилось. В смысле, в тот самый единственный раз. Ибо сбить вертолёт самонаводящейся ракетой – дело нехитрое, тут и обезьяна справится. А вот навсегда получилось очень плохо как для самих смельчаков, так и для всех остальных, которые просто умные. Потому как с той поры небо над лесами стали бороздить бронированные десантно-штурмовые вертушки, вооружённые, как мечта милитариста. К несчастью, у трубопроводной монополии хватало денег на самые лучшие игрушки. Кроме этого вертолёты приобрели дурную привычку шастать как минимум парами и катать внутри себя по отделению хорошо откормленных и натасканных карателей, которые готовы были воздать полную меру жестокого наказания любому, кто посмел покуситься на хозяйское добро.