Лондон представлял собой собрание узких, кривых улочек, крошечных переулков и тупиков. Там постоянно сновали толпы народа. Грязь, казалось, никогда не сходила с тротуаров даже в самых чистых районах города. Лондон был прекрасен, однако его красоту затмевали пот и грязь людей, которые жили на городских землях на протяжении двух с лишним тысяч лет.
Александрия же, несмотря на ее длинную и бурную историю, сияла, точно небеса на земле. Все вокруг сверкало, и не было ни единого пятнышка на дорогах, а ширина улиц позволяла паровым каретам продвигаться по ним свободно. И тротуары для пешеходов были просторными и тянулись вдоль старинных величественных монументов. Бесценные статуи вокруг, украшенные золотом, шептали о своем богатстве и значимости, и Джесса просто поразило то, что никто, похоже, не пытался пробраться сюда ночью, чтобы украсть какую-нибудь драгоценность. Даже бедняки, кажется, с благоговением относились здесь к прошлому. Каждое здание вокруг выглядело ухоженным и выкрашивалось свежей краской каждый год перед фестивалем, как узнал Джесс, а прямые улицы были украшены чудесными садиками, цветами, деревьями и фонтанами. Весь город буквально благоухал.
И люди здесь в основном соответствовали месту: экзотической внешности, опрятные, привлекательные и вежливые. Жители большого города.
Джесс почувствовал себя деревенским невежей, сравнивая себя с людьми, которых встречал по пути к своему новому дому. Профессор Вульф подозвал огромную карету, в которую уместились все разом, и, когда та плавно повезла их вдоль очаровательных улиц, Вульф встал в проходе между сиденьями и начал говорить:
– Вы будете жить в доме Птолемея, – сказал он. – К вам будут относиться здесь как ко взрослым, никаких детских правил, никто не станет с вами нежиться. Комнаты совмещенные. Дом не лопается от роскоши. Там работают люди, но они не ваши слуги, и они не станут убирать за вами. Завтра вы начнете свое обучение. Я все понятно объяснил?
Все стали выражать свое согласие, а затем громко его произнесли, когда профессор потребовал говорить яснее. Когда карета припарковалась, Вульф вышел первым и исчез еще до того, как Джесс успел придумать хотя бы один вопрос. Да и не то чтобы профессор Вульф стал бы на его вопросы отвечать, подумал Джесс.
Дом Птолемея и впрямь оказался непримечательным, это было небольшое здание рядом с Александрийским университетом. Никакой роскоши, как и сказал Вульф, однако Джесс за свою жизнь успел побывать в местах и похуже. Здесь было прохладно и чисто, и это все, что имело значение.
На стене в коридоре висел список имен с распределением по комнатам. Джесс нашел свою, открыл соответствующую дверь и затащил свой чемодан, а секундой позже рухнул от усталости на ближайшую к нему кровать.
Он даже не подумал, что это может быть не его кровать, пока дверь ванной комнаты не распахнулась и красавчик в красном халате не спросил на испанском:
– ¿Quién diablos es usted? Это еще что за черт? – Багряный оттенок его халата отлично сочетался с его бронзовой кожей, а его глаза были почти такие же темные, как его волосы.
Джессу уже хватило знакомств на сегодня, однако он заставил себя подняться и сесть, стер пот с руки, а затем протянул руку незнакомцу.
– Джесс Брайтвелл, – сказал он. – Меня заселили в эту комнату.
– Нет, – сказал парень. – У меня личная комната. Проваливай.
Это был конец. Холодных слов, прозвучавших в ответ, было достаточно. Джесс медленно опустил руку и на миг задумался, как лучше поступить, но потом просто позволил себе упасть обратно на подушку. Та была такой мягкой.
– Я слишком устал для ссор, приятель, – сказал Джесс. – Так что объявляю эту кровать английской территорией.
Тишина длилась ровно пять секунд, а потом испанец схватил Джесса за ворот рубахи, дернул обратно на ноги и бросил на пол.
– Убирайся! – сказал он, показав белые зубы. – Последнее предупреждение. Это моя комната. Я ни с кем не делюсь.
Джесс сгруппировался, да и удар был не слишком сильный. Этот юноша определенно не умел драться по-настоящему. Вероятно, он родился в богатой семье и привык к тому, что окружающие уступают ему все, чего бы он ни пожелал.
Джесс поднялся на колени, а затем встал и со всей силы толкнул парня, впечатав его в стену и приставив локоть, как дубинку, к его горлу.
– Давай начнем сначала, – сказал Джесс и теперь уже сам оскалился. – Я живу здесь, потому что так написано в чертовом списке внизу. Если эта кровать твоя, то я прошу прощения и займу другую. Договорились? – Он выделил последнее слово, придвинувшись ближе. Испанец попытался вывернуться, но ему не удалось это сделать, и их глаза встретились. Очевидно, он увидел, что Джесс не шутит.